Я тоже отыграл несколько часов, пребывал в добром расположении и потому не придушил Майка, когда он в ответ на очередную мою просьбу расколоться опять таинственно улыбнулся и продолжал чиркать на пластинке. Я попросту вырвал у него из рук пластинку с записями, занес ее над оградой беседки и сообщил:
— Выкладывай, не то всей твоей арифметике конец!
Майк почесал грудь, поросшую черным волосом.
— Ну давай, язык проглотил, что ли?
Я размахнулся, словно собрался отправить пластинку по воде рикошетом, и спросил:
— Сколько раз подскочит, прежде чем утонуть?
— Мне хотелось, чтобы ты сам догадался, — вздохнул Майк. — К тому же мы ничего не в силах изменить. Тебе что, не нравится отдыхать?
— Какое это имеет отношение к твоему отказу от контракта?
— Простое: всякое строительство на Луне теперь бессмысленно. Неужели ты и сейчас не догадываешься?
Я швырнул ему пластинку.
— Пожалуй, эта штуковина ни при чем. В озере нужно утопить тебя самого.
Я был настроен серьезно (между прочим, я по сравнению с ним великан).
— Ладно. Это черная дыра.
— Черная дыра?..
— Она самая. Я предполагаю, что эксперимент привел к квантовой флюктуации, создавшей черную дыру. Она, наверное, гораздо крупнее атома водорода, раз легко затягивает другие атомы. Получается десять в двадцатитрехтысячной степени килограммов, а это масса большой горы, вроде Эвереста. Магнитные поля сдерживания не смогли, конечно, ее заарканить, вот она и выскользнула из камеры и ушла прямо в пол.
— Дыра, которую мы видели, чуть побольше, чем атом водорода.
— Ясное дело. Черная дыра разрушила материю приливной силой на большем расстоянии, чем ее радиус Шварцшильда, и часть ее втянула внутрь. Поэтому мы не увидели следов расплавления, несмотря на высокую температуру дыры, вырывающиеся из нее рентгеновские лучи и, возможно, разогнавшиеся протоны — космические лучи.
Я ему, конечно, не поверил, но положительно отнесся ко всей этой абракадабре как к гимнастике для ума.
— Откуда же взялась масса? — спрашиваю. — Не из топлива же камеры сгорания.
— Нет. Это была квантовая флюктуация, как и сама Вселенная, возникшая, как известно, ниоткуда. А Вселенная весит, между прочим, несколько больше…
— Ладно, — быстро прервал я Майка, прежде чем он погрузится в эзотерические подсчеты. — Где же эта дыра сейчас?
— Прошла насквозь.
— Через всю Луну? В таком случае, она вышла наружу — дай-ка прикинуть… — Я представил себе лунную сферу. — Где-то в Море Изобилия.
— Не совсем так. Она ускорилась при свободном падении к коре, прошла ее и стала падать обратно. Так и мотается взад-вперед, набирая массу и теряя с каждым заходом амплитуду. Об этом и собирается объявить на весь мир президент.
Я задумался. Нечто чуть больше атома, зато весом с колоссальную гору, пробивает двадцатипятикилометровый внешний слой, оставляя туннель диаметром в один сантиметр в базальтовой корке и в мантии, проходит сквозь крохотное металлическое ядро, набирает массу, замедляет скорость и не вырывается наружу, а вместо этого устремляется в обратный путь сквозь лунную толщу…
— Тебе повезло, что она не вылетела из туннеля и не угодила тебе в глаз, — пошутил я.
— С каждым проходом амплитуда уменьшается. Рано или поздно черная дыра стабилизируется в гравитационном центре Луны. Теперь смекнул, почему я отказался подписывать контракт? Стоит президенту повторить граду и миру то, что я тут тебе втолковывал, как действие всех контрактов будет приостановлено. Надо позаботиться о другом — чтобы мы стояли в первых строчках списка привлеченных к эвакуационным работам.
— Эвакуационным?..
Черную дыру не поймаешь. Так что Луне настал конец, Фрэнк. Но мы еще успеем повеселиться.
На следующий день, лишь только президент признал, что в результате эксперимента в толще Луны каким-то образом завелась черная дыра и что это создает проблему, разрешение которой требует международных усилий, нас обоих спешно вызвали на слушание в комиссию Конгресса.
Все это оказалось профанацией. Мы прилетели в Вашингтон и провели неделю взаперти в отеле «Уотергейт», просматривая от скуки дурацкие фильмы по кабельным сетям и бесконечные ток-шоу, да еще разучивая с юристами НАСА ответы на всевозможные каверзные вопросы. Потом мы с полчаса поотвечали на детские вопросики членов комиссии и были с миром отпущены. Юристы пожали нам руки на ступеньках Капитолия, немного оживив заскучавших было телевизионщиков, и мы вернулись на мыс Канаверал, а оттуда — обратно на Луну. А что? Майк уже успел меня убедить, как будут развиваться события. Получалось, что работы у нас — хоть лопатой греби.