— Жмем шибче, скоро звонок…
И мы нажали. Потому что никаких такси не было и в помине. К тому же я чувствовал, что вот-вот сделаюсь таким же, как Витька, пацаном — в подшитых валенках, куцей шубейке и потертой шапке с завязанными на затылке меховыми ушами. А у таких мальчишек денег на такси, как известно, не водится…
И мы торопливо потопали пешком. В небе проступал серовато-синий рассвет. Желтели окошки. Они светили сквозь пушистую теплую метель, которая бесшумно кружила в переулках и щекотала нам лица. Был февраль (я знал это), и в мягком дыхании метели угадывалась близость весны. Впрочем, особых ее признаков не было, а было просто понимание: скоро весна. И от этого ласковые летучие хлопья казались особенно добрыми.
Снег оседал на палисадники, застревал в глубокой резьбе наличников. Домов с такой резьбой, с хитро украшенными крылечками, лесенками, деревянными балконами становилось все больше. Они делались, как терема. Между ними, над улицей, от ворот к воротам перекидывались деревянные мостики с неразличимым за метелью орнаментом перил.
Я понимал, что Город начинает проявлять себя. И я раздваивался между желанием поддаться игре и боязнью опоздать на уроки. Впрочем, Город не спрашивал моего желания. Он все больше сбивал меня и Витьку с дороги, уводил в запутанные переулки с крутыми тропинками и лестницами, открывал перед нами перекошенные ворота с башенками, обещая, что вот-вот мы выйдем на нужную улицу, и обманывал.
— Ну давай, давай… — сказал я ему со смесью досады и веселого азарта. — Фокусничай. Мне не привыкать…
— Что? — отозвался Витька.
— Ничего. Это я так…
— Опоздаем. Зинаида в дневник накатает…
Я помнил их вредную длинноносую Зинаиду Климентьевну.
— Не бойся. Уже близко…
А близко ли? Город лукаво звал нас куда угодно, кроме школы. То на Пароходную улицу, ведущую к речным обрывам, под которыми в ряд стояли дебаркадеры городской пристани (там, на обрывах, наверняка началось уже лето и желтеют россыпи одуванчиков). То на восточную окраину, где недавно невесть откуда появилась старинная крепость с круглыми массивными башнями, галереями вдоль зубчатых стен и спящими под снегом чугунными пушками. То в заснеженную чащу векового парка, где среди могучих стволов прячутся ледяные фигуры неведомых существ…
Один я давно поддался бы хитростям Города, но рядом озабоченно сопел на ходу конопатый курносый Витька, он очень не хотел опаздывать.
Под перекинутыми через улицы мостиками кое-где висели часы вокзального типа. Их циферблаты светились, но стрелки были неразличимы за летящим снегом. Однако от всех часов шло тревожное напоминание: «У вас очень мало времени, братцы…
Я понимал, что мы запутались окончательно и выход теперь один: стараться разглядеть над заборами высокую, похожую на шахматную фигуру, колокольню Спасской церкви (в которой библиотека). Наша школа рядом с церковью. Но в той стороне, где должна была стоять колокольня, ее не было. Ну что тут делать?..
Отдувая летящих в лицо снежных бабочек, я завертел головой… Ох, да вот же она, колокольня! Великанская фигурная башня возвышалась рядом, только не впереди, как мы ждали, а у нас за спиной. Она размыто рисовалась в рассветном небе за косым полетом вьюжного снега. Нависала над нами. В ее широких сквозных проемах я различил колокола (которых раньше никогда не видел). И пришло ощущение радостной разгадки и теплого доверия к этому миру…
И наша маленькая, в полтора этажа, школа номер девятнадцать — вот она, в двух шагах.
От церкви школу отделял кирпичный домик с низкими, у заснеженного тротуара, окошками. Над окошками горела яркая голая лампочка. Наискосок от нее притулился под трепещущим полиэтиленовым навесом жиденький книжный лоток. За лотком восседала закутанная в шаль продавщица — массивная и равнодушная ко всему на свете, как снежная баба. Я, конечно, остановился у лотка. Потому что знал, что увижу на нем. К счастью, я был все еще большим, взрослым по виду и не вызвал у тетки подозрений…
А Витька дергал меня за рукав:
— Пойдем! Не слышишь разве, уже звонок!
— Вить, ты беги…
— А ты? Тебе попадет.
— У нас первый урок — физкультура, — вовремя придумал (вернее, вспомнил) я. — У меня освобождение, потому что недавно была ангина…
Витька с облегчением умчался. А я навис над разваленными в беспорядке книжками.
Конечно же, это были главным образом потрепанные томики малой, еще довоенной «Библиотеки приключений». «Рамка»! Причем не только известные мне, но и такие, о которых никогда не слыхал! Их не было даже в тщательно составленном и, казалось бы, совершенно полном списке моего друга Виталия Бугрова! Отлично помню названия. «Берег Зеландии», «Убежище в Желтых песках», «Стальные пчелы»… Конечно, конечно, сейчас я все это заберу! Как хорошо, что я еще большой, при деньгах… Но…