— Да? — Илья положил ладонь на плечо Ромашина. — Ты знаешь, что в большинстве случаев шаровые молнии возникают без ясно определимой причины? А какова причина появления НЛО? Помнишь, ты рассказывал, как года два назад в твоей спальне со стены упала картина? Ты сам говорил: даже штукатурка не осыпалась — просто будто кто-то вытащил гвоздь из стены вместе с намотанным на него шпагатом и аккуратно положил картину на кровать, над которой она висела. Помнишь, как ты удивлялся и не мог объяснить?
— Помню, — буркнул Антон. — Мало ли что это могло быть.
— Мало ли что! Сколько раз в жизни мы сталкиваемся с явлениями, у которых нет причин? Чаще всего это мелочь, и мы говорим: причина, конечно же, была, просто мы не обратили внимания.
— А еще бывают причины без следствий, — заметил Вязников.
— Да, и это тоже. Часто ли ты нажимал на кнопку, и ничего не происходило, а потом нажимал еще раз, и все получалось? Ты говорил себе: случайность, не сработало. Кто из нас обращает внимание на такие мелочи?
— Мелочь недоказуема, — вмешался Вязников. — А что скажете о снаряде, который попал в цель, но не разорвался? Должен был взорваться, и детонатор сработал, но — ничего. Когда я был в армии, наши саперы на учениях разбирали такие снаряды и делали вывод: случайность. Все в полном порядке, но почему-то не сработало.
— Может, вы еще привидения вспомните? — взорвался Антон. — Послушай, Илья, я понимаю господина Вязникова, он готов любую теорию приплести, чтобы отвлечь внимание от себя, но ты-то!
Даниил с Ильей переглянулись, эксперт похлопал Антона по руке и сказал:
— Садись за руль. Пока с тобой безопасно. И хорошо, что ты ничего в теореме Вязникова не понял. Просто замечательно. Не думай больше об этом, ладно?
— Нет, — упрямо возразил Антон. — Что значит — со мной безопасно? И почему — пока?
— Илья Глебович боится, что, включив зажигание, он может вызвать в радиусе собственного влияния небольшое стихийное бедствие, — объяснил Даниил. — Вам это не грозит. А «пока» — потому что в конце концов теорема Вязникова станет и для вас очевидной истиной. И это действительно будет ужасно!
— Почему? — повторил Антон.
— Потому, — сказал Илья, — что в мире, где каждый знает теорему Вязникова, невозможно будет жить.
— С чего бы это, черт вас обоих побери? — воскликнул Антон. — Знаю я какую-то теорему или не знаю — какая разница? Я уже и теорему Виета забыл, а без нее, говорят, невозможно решить квадратное уравнение. Ну и что? Оно мне нужно?
— Илья Глебович, — предложил Вязников, — давайте я поведу машину. Я уже привык, что ли… Приходится привыкать, иначе жить невозможно. Я умею водить, не думайте. Правда, прав у меня нет, так что если нас остановят…
— Только этого не хватало, — буркнул Антон, вышел из «жигуленка», обошел спереди и остановился у дверцы водителя.
Репин не торопился покидать свое место, сидел, полуобернувшись к Вязникову, и о чем-то сосредоточенно думал.
— Ну, — поторопил его Антон. — Выходи, Илья, уже поздно, Света меня со свету сживет. И не предупредить — мобильник я дома оставил.
— Да-да, — пробормотал Репин, не отрывая взгляда от Вязникова.
— Что? — спросил тот. — Почему вы так на меня…
— Не чувствуете? — тихо спросил Илья. — На голове…
Наклонившись к стеклу, Антон увидел то, о чем говорил Илья.
Волосы на голове Вязникова стояли торчком, и между ними пробегали едва заметные искры разрядов. Будто в зачарованном лесу — каждый волос жил своей жизнью, выглядел травинкой, трепетавшей под сильным ветром, а разряды создавали впечатление неземной жизни, быстрой, самодостаточной и абсолютно непредставимой.
— Что? — повторил Вязников и поднял к голове ладони.
К пальцам метнулись маленькие молнии, Даниил инстинктивно отдернул руки и зашипел от боли.
— Ой! — воскликнул он, тряся пальцами. — Током бьет.
Может быть, это движение сняло с головы избыточный заряд, а может, иные причины сыграли роль, но электрическая буря в волосах математика прекратилась так же неожиданно, как возникла. Илья с Даниилом вывалились из машины и встали, полуобнявшись, будто каждый из них не мог держаться на ногах самостоятельно.
— Что ты чувствовал? — спросил Илья, неожиданно для себя перейдя на «ты».
— М-м… Сначала ничего. А когда вы мне сказали, — Вязников сделал паузу, прислушиваясь к своим ощущениям, — жар возник в голове, не внутри, а на коже. Внутри как раз все было холодно, и холод этот спускался к ногам. У меня и сейчас ноги будто замороженные. Стою, как на ледяных столбах, впечатление такое, что отморозил пальцы.