— Превосходно, — заключил Лефарн. — Мне нужно по пять бочонков на каждый трактир. Трактирщики получат его бесплатно и будут продавать за четверть обычной цены, которая, по моим подсчетам, составит полвальдера за джейбо. А тот, кто эту цену превысит, подвергнется крупному штрафу. Есть какие-нибудь возражения?
— Ничего не получится, — выступил один из пивоваров. — Трактирщики в хузваале и так не платят за пиво. Они вообще ни за что не платят.
Для Лефарна это было открытием. Однако он виду не подал и взял новость на заметку.
— Значит, хузвааль вычеркиваем. Считайте по пять бочонков на двадцать шесть трактиров. Итого сто тридцать бочонков. И поторопитесь: нам нужно, чтобы лиловое пиво появилось во всех двадцати шести трактирах уже сегодня. Яро заглянет в каждый, чтобы трактирщики могли тяпнуть за его избрание особого пива.
Пивовары не возражали, но Даггет был совершенно сбит с толку.
— А для чего это все? — спросил он.
— Трактирщики получат больше прибыли, чем обычно, и останутся довольны, — ответил ему Лефарн. — Мужчины Звааля тоже не прогадают: пока особое пиво не кончится, им оно обойдется дешевле. И жены их будут рады, потому что мужья меньше пропьют… Теперь давайте посмотрим, скольких людей мы можем осчастливить снижением налогов.
Вошел городской казначей в сопровождении двух помощников, несущих тяжелые бухгалтерские книги. Окстон по-прежнему помалкивал. Тема финансов всегда была ему неприятна. Держался в сторонке и Даггет — по той же самой причине.
Как оказалось, казначей со своими помощниками разделяли их чувства, только Лефарн узнал об этом несколько позже. Ему понадобилось немало времени, чтобы разобрать каракули счетоводов. Но когда замысловатые зваальские цифры, напоминающие иероглифы, стали ему понятны, в голове у него тут же зароились вопросы.
— Вот это сокращение… что оно означает?
— Хузвааль.
— В тот день правительство закупило пять фургонов овощей и фруктов для хузвааля?
— Ну а как же!
— А вот тут — всего двумя днями позже — еще три фургона?
— Ну а как же!
— А здесь… смотрите: правительство покупает два фургона мяса для хузвааля!
Казначей кивнул.
— И всего через день еще фургон?
— Ну а как же! Должны ведь жители хузвааля есть!
— Этого никто не отрицает, — согласился Лефарн. — Просто я до сих пор не задумывался о том, чего стоит прокормить целую ораву, ибо раньше не кормил никого, кроме себя. — Он повернулся к Даггету. — Теперь я лучше понимаю, для чего нужно столько налогов. Однако наша цель — не устранить налоги совсем, а посмотреть, нельзя ли перераспределить бремя. Я вижу, есть другие источники поступлений, и кое-какие из них приносят значительные суммы. Что означают, например, вот эти цифры?
— Арендную плату, — пояснил казначей.
Лефарн оказался в тупике. Ему и в голову не приходило, что Зва-аль может выглядеть социалистическим государством, где буквально все принадлежит верхушке. Но иного объяснения не находилось. Прямо или косвенно каждый гражданин платил правительству арендную плату — косвенно те, кто, подобно Лефарну, снимал лачугу на чужой земле. Он платил ренту землевладельцу, а тот — уже непосредственно городу или кому-то, кто его олицетворял.
Город владел сам собой. Он взимал аренду за свою собственность и одновременно брал с этой платы налог. Это был настолько головокружительный трюк, что у Лефарна захватило дух.
Каждый зваалец платил городу арендную плату и налоги с нее же; исключение из этого правила могло быть только одно. Лефарн задал вопрос, хотя не сомневался в ответе.
— Люди, живущие в хузваале, оплачивают аренду жилья?
Явная глупость вопроса привела казначея в негодование.
— Конечно же, нет!
Теперь у Лефарна появилась новая пища для размышлений. Возможно, все здесь принадлежит не правительству, а хуноблям, но задавать еще и этот вопрос ему показалось излишним. Чем больше Лефарн узнавал о Зваале, тем больше убеждался: такая система работать просто не может.
Он показал на самую крупную цифру.
— А это что означает?
— Доход от наших угольных шахт.
— Звааль продает уголь?
— Разумеется! Звааль — один из ведущих поставщиков угля во всем регионе, он один снабжает пятьдесят городов, где своего топлива нет. Наш уголь лучшего качества.
Лефарн содрогнулся при мысли о том, каков же может быть уголь худшего качества. Он продолжал задавать вопросы. Когда наконец он откинулся назад, устав от цифр, к столу подсел Даггет.