Как раз напротив кабинета я держу в стеклянной витрине одну из жемчужин своей коллекции: почти полный скелет неандертальца, найденный в мустьерской пещере[5] неподалеку от Бруникеля. Сейчас перед витриной на корточках сидел мужчина, внимательно изучая швы тазового пояса. Услышав наши голоса, он выпрямился и обернулся. Я невольно вздрогнул.
Распрямившись, он оказался гораздо массивнее меня или Дойла, а мы оба далеко не хрупкого телосложения. Пышная иссиня-черная борода скрывала его лицо до самых бровей, почти столь же кустистых. Размера головы почти хватало, чтобы зрительно уменьшить огромные уши до нормальных пропорций, однако мне все время казалось, что они, подобно слоновьим, вот-вот начнут развеваться от малейшего ветерка. Цвет ушей выдавал сангвинический темперамент и склонность к внезапным вспышкам ярости.
Бледные глаза Челленджера, подобные скальпелям, препарировали меня с той же легкостью, с какой, несомненно, разобрались в анатомических особенностях несчастного скелета.
Скелета, с которым он имел поразительнейшее сходство!
Что ж, это объясняло изумление старого Шарля. Создавалось впечатление, будто отдаленный потомок обитателя витрины внезапно решил нанести визит своему прапрадедушке. Та же форма черепа, та же могучая спина, которой позавидовал бы борец, та же обезьянья стойка, весьма напоминающая позу гориллы перед прыжком. Палеонтологу такие совпадения просто бросались в глаза.
— Замечательный образец, — гулко пробасил молодой человек по-французски. — Однако я обязан возразить: хотя реконструкция некоторых безымянных костей и выполнена со знанием дела, тем не менее…
— Фредерик, — безжалостно оборвал его Дойл, — позвольте представить вам молодого Челленджера, только что вернувшегося из Монголии с восхитительными теориями по поводу происхождения калмыков. Джордж, это профессор Пикар, любезно пригласивший нас посетить его музей.
— Вы в самом деле из Монголии? Тогда вы обязательно должны рассказать мне обо всем, когда у нас найдется время, — сказал я, пожимая Челленджеру руку. Ответное пожатие заставило меня слегка поморщиться.
— И все равно, эти безымянные кости… — начал было он, однако Дойлу, очевидно, было хорошо известно, как с ним справляться.
— Потом, Джордж, — снова прервал он Челленджера. — Полагаю, нам сейчас нельзя терять время, и я хочу выслушать то, о чем желает поведать профессор Пикар.
Решив, что не стоит мучить гостей в теплице, в которую превратился мой кабинет, я повел их вниз, в подвальную лабораторию. Вход в нее располагался как раз под скелетом голубого кита.
Дойл уселся. Челленджер, тряхнув головой, отклонил мое предложение расположиться в кресле и подошел к дальней стене — полюбоваться прикрепленным к ней зубом аллозавра. Я уставился на его спину, поджав губы. Ему еще нет и тридцати, а у него уже проявляются все признаки нашей профессии! И в том, что касается дурных манер, он уже сейчас может дать фору коллегам, которые в десять раз опытнее его.
Неважно! Мне требовался Дойл, хоть я и сожалел об отсутствии нашего общего друга, как он его называл, и чьи выдающаяся наблюдательность и сила дедукции оказались бы сейчас чрезвычайно полезными.
— Речь идет об убийстве, — заявил я. — Палеолитическом убийстве…
Челленджер вздрогнул, но не обернулся. Дойл ободряюще улыбнулся:
— Насколько я помню ваше первое письмо, ваш помощник…
— Мишель Деснойе. Чуть старше тридцати. Он учился в Париже у Кювье, был с Вассерманом в Амазонии во время второй экспедиции 1888 года. На мой взгляд, он отличался слишком богатым воображением, зато имел безупречную репутацию… и манеры! — Последние слова предназначались спине моего молодого коллеги, но впечатлили его не больше, чем блошиный укус — носорога. — Он был убит примерно три недели назад, ночью, на другом берегу Гаронны, неподалеку от «Божьего приюта».
— Амурная история?
— Сомневаюсь. Цветами он интересовался больше, чем женщинами. Полагаю, у него была дама сердца, но…
— Какими именно цветами? — вопросил Челленджер, неожиданно оборачиваясь.
Должен признаться, вопрос меня уязвил, однако он сразу прояснял суть дела. И необыкновенный молодой человек каким-то образом об этом догадался.
— Орхидеями. А если конкретнее, то местными разновидностями. И это подводит нас к первой тайне, связанной с убийством.
— Орхидеи в Тулузе. Кто бы мог подумать? — пробормотал Дойл.
— Я видел возле вокзала оперную афишу, где солисткой значится Ночная Орхидея, но никак не ожидал встретить ее цветочный эквивалент здесь, в Тулузе.
5
Мустьерская культура — позднейшая культура раннего палеолита.
От названия пещеры Лe-Mустье во Франции, где были обнаружены останки и каменные орудия неандертальцев.