Последним обращением советского кино к классике НФ стала экранизация все того же Беляева. Название — «Завещание профессора Доуэля» — явно намекало на «Завещание доктора Мабузе» великого Фрица Ланга. И так же, как Ланг предчувствовал фашизм, авторы фильма переместили внимание на политику. Книжный злодей Керн в фильме стал простым карьеристом (И. Васильев), отнюдь не страшным по сравнению с агентами спецслужб, мечтающими о производстве «новых людишек, таких, чтоб без затей». А «сшитая» из двух личностей пациентка называлась Евой (удачная роль Н. Сайко) и страдала болезнями и комплексами похлестче Ихтиандра. Действие происходило в очередной абстрактной латиноамериканской стране, вот только романтический человек-рыба, равно как и его создатель-идеалист, в ней бы просто не выжили.
До эпохи гласности оставалось всего три года, и очередная «фига в кармане» уже не работала, поэтому неплохой в общем-то фильм прошел тихо и даже отдаленно не приблизился к феномену «Человека-амфибии».
С приходом эпохи снятия запретов настала наконец пора заговорить о «бревне в собственном глазу».
Реабилитация книг М. Булгакова напомнила, что он не только мистик, но и социальный фантаст. Немедленно откликнувшийся экранизацией «Собачьего сердца» ленинградец В. Бортко снял на сегодняшний день лучшее воплощение культового писателя интеллигенции. Излюбленная тема советской кино-НФ была вывернута наизнанку — наука при социализме стала, как говорится, «производительной силой». И произвела такое!.. Куда там зарубежным Сальватору с Абстом! Преображенский не сращивал человека и зверя, он просто хотел сделать из второго — первого. Прозрачность, почти плакатность этого намека на социальный эксперимент революции была тонко и иронично растворена в атмосфере стилизации, и даже аналогия между кошкодавами и энкавэдэшниками не стала лобовой. Не говоря об уже упоминавшемся блистательном Е. Евстигнееве.
Этот фильм, конечно, заслуживает отдельного разговора. Чего не скажешь о другой булгаковской картине — «Роковые яйца». Михаил Афанасьевич в романе предвосхитил многое: на уровне сюжета о нашествии гигантов — всех последующих годзилл и кинг-конгов, а на уровне идеи о забивании гвоздей микроскопом — вообще обогнал свое время. Первоначально в 80-е годы планировался мультфильм «Роковые лучи». Известный режиссер-пародист Е. Гамбург, автор «Шпионских страстей» и «Пса в сапогах», хотел снять некую обобщенную стилизацию фантастики 20-х годов (в сценарии упоминались и профессор Преображенский, и даже инженеры Гарин и Лось). Но развал «Союзмультфильма» помешал этому замыслу, и на гребне гласности сняли игровой фильм, очередную вещь прежде запретного автора. Скатиться в сторону фильма-катастрофы экранизаторам помешали скудные финансы, а вот плакатизма «антиагитки» избежать не удалось. О. Янковский просто не подходил на роль Персикова, а появление в эпизоде некоего демонического незнакомца а-ля Воланд (М. Козаков) смотрелось как грубая претензия на постмодернистскую многозначительность.
Сегодня можно, пожалуй, утверждать, что тема «наука и капитал» в нашей кинофантастике закрыта. Ведь подняться до булгаковского уровня удастся не каждому, а спуститься до беляевской наивности уже никто не пожелает.
ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
В марте Стивен Спилберг сделал подарок любителям фантастики. В только что вышедшую DVB-версию фильма «Искусственный интеллект» добавлено несколько эпизодов, кроме того, на двухдисковом наборе присутствует более 100 минут «бонусов» — интервью, репортаж со съемок и прочее. Учитывая, что многие члены нашего жюри конкурса на приз читательских симпатий ставят этот фильм на первое место, мы решили опубликовать рассказ Брайана Олдисса и вернуться к разговору о фильме, начатому в «Если» № 9, 2001.
Об этом фильме написано много. Критики ломают копья, пытаясь разобраться, что это за жанр предложил Спилберг на суд зрителя — мелодраму, фэнтези, НФ, современную сказку о Пиноккио? Насколько сильно сказалось влияние гения Стэнли Кубрика, долгие годы носившего в себе идею этой картины? Мы же попытаемся рассказать о том, как создавался фильм.