Умыться здесь было нечем. Малур растолкал племянника и велел раздобыть еды, а заодно узнать, что творится внизу.
Вскоре Тумалур вернулся, принеся воды в глиняной плошке. Виноватым шепотом сказал, что от котлов его отогнали. Здесь одни знатные семьи, при них слуги злые, обычаев гостеприимства не соблюдают. Пришлось ополовинить свои скудные припасы, съев по черствой лепешке.
Пещеры над городом представляли собой большие залы, где естественные, а где и вырубленные поколениями горожан за долгие века междоусобиц. Залы соединялись узкими проходами с нишами. Воины, засев в нишах, могли сдержать напор любого врага. Но сейчас ниши пустовали, либо же в них хранились вязанки дров и связки факелов. Одни стражники и воины сидели вместе со всеми у костров, другие, как вскоре выяснилось, ждали снаружи, чем кончится осада.
Запах еды щекотал ноздри, слабое журчание воды в канавке, идущей сквозь анфиладу залов, было еле слышно из-за шума и чавканья.
Чистая, холодная и необычайно вкусная вода выбивалась из недр и доходила до края пещеры изрядно замутненной, с мусором и объедками, которые бросали в нее беженцы. Мы пошли вдоль канавки в глубь горы — и залов через двадцать уперлись в забитую камнями и землей нишу. Воздухом оттуда не тянуло — значит основательно завалили, на совесть.
По пути назад, когда мы уже были в населенных залах, я обратил внимание на то, что в некоторых местах стены изрыты большими гротами. Их обитатели, судя по натянутым веревкам и тряпкам, что висели на них, скрывались от посторонних взглядов. Малур пошептался немного с одноруким стражником, караулившим ближайший от нас грот, и сообщил, что там семьи людей из дворца. Может, даже жены и дети Хранителя Знамен.
Недалеко от входа в пещеру мы нашли пустой грот. Заглянули в него и обнаружили проход, ведущий во тьму.
Запалив еще один факел, Малур осторожно сделал несколько шагов вглубь и вскоре скрылся за поворотом. Юный Тумалур сунулся было за ним, потом отпрянул в сторону, учтиво пропуская меня вперед.
Локти касались стен, сзади потрескивал факел Тумалура, а впереди мелькали отблески огня, внушая надежду, что этот ход, плавно заворачивающий в толщу горы, может вывести нас к перевалу. Оттуда, судя по рассказу юноши, можно горными тропами спуститься к северному тракту, и даже если не будет торговых караванов, то пешим ходом дней за тридцать можно добраться до котловины. А там…
В потрескивание факелов вплелся другой звук, он становился все громче, и вскоре можно было понять отдельные слова, сопровождаемые женским смехом. Пройдя несколько шагов я, вслед за Малуром, протиснулся сквозь узкую щель и оказался в большом гроте, отгороженном от пещеры драными занавесями. Там на кошмах сидели вокруг булькающего котелка несколько женщин и громко смеялись. Завидев нас, они замолчали. Одна из женщин подняла масляную плошку над головой, окинула взглядом наши куртки и шлемы, а потом сказала:
— Воинам сюда без спроса заходить не следует. Здесь отдыхают женщины Хранителя Знамен. Идите служить ему и не беспокойтесь, у нас надежная стража.
Ее мелодичный голос показался знакомым, а фигура тем более… Не она ли распевала песню о сладкоголосой птице и цветке со множеством лепестков, при этом скидывая с себя в такт песне кисейные покрывала лепесток за лепестком? Цветочек!
Но радость нечаянной встречи тут же была испорчена другим голосом, не столь мелодичным, хотя слова звучали на родном языке.
— Я знала, я всегда знала, что от этого старого паука мне не избавиться!
— На корабле ты не называла меня пауком, Зинаида, — ответил я.
— И если хочешь вернуться домой, придержи свой язык.
— Домой? — взвизгнула она. — После того, что ты со мной сделал?
Нервы у нее явно были не в порядке. Ей многое пришлось перенести. Работаешь горничной тихо-спокойно, вдруг раз-два, и ты уже в гареме мелкого князька на полудикой планете. Ну, не повезло. Зачем же на других свою злость вымещать?!
— Тише, тише, — я попробовал успокоить ее. — Сейчас мы уйдем отсюда, и все будет хорошо.
Наступила тишина. Зина стояла передо мной, уперев руки в бока. Женщины, сидевшие у костра, с интересом разглядывали эту неэстетичную картину, Малур настороженно прислушивался у занавеси, не идет ли к нам стража, а племянник его так и остался в проходе, не решаясь выйти. Лица у всех были серьезные, насупленные, лишь Цветочек мне улыбалась; в какой-то миг я даже подумал: а не взять ли ее с собой вместо вздорной и скандалезной Зинаиды. Она меня утомила сверх меры еще по дороге сюда, а теперь взрывные смены настроения бывшей горничной обещали нескучное путешествие домой. Но я уже устал от приключений. Когда все дела сделаны, долги возвращены, что может быть лучше покоя. Сидеть в кресле на веранде в своем поместье, потягивать домашнее пиво, созерцать ухоженные сады. Вот оно — счастье!