Но рассыпающееся на глазах лицо Гуржи заставило уцепиться за краешек страха, выплыть на поверхность бескрайнего моря.
— Остановить передачу, — прохрипел я и в тот же миг догадался, что надо сделать. — Компьютер, снять блокировку.
Поток быстро иссяк, нанобы вселились в новое пристанище. Но я был переполнен знаниями сверх меры.
Информации, пропитывающей все мое существо, не хватало гармонии. Знать все обо всем и находиться одновременно во всех состояниях — это было мне не по силам. Впрочем, сил не хватало даже для того, чтобы впасть в отчаяние. Какая-то ничтожно малая часть сознания пыталась упорядочить информацию в лихорадочном поиске последнего фрагмента мозаики. Наверно, фрагмент был найден, потому что я вдруг понял, где находится ключ к эстетизации самого себя.
Через миг в моих руках снова оказался контейнер. Я срываю крышку, переворачиваю и, ломая ногти, ставшие весьма хрупкими, выдираю из нее слой герметика.
Плоский стеклянный диск. В середине пузырек не то воздуха, не то жидкости, а в пузырьке плавает маленькая, еле видная глазу, точка. Метассемблер, мультипликатор, матка…
Когда-то давным-давно на старой Земле были обнаружены мельчайшие организмы, меньше самой крошечной бактерии. Долго спорили, живые они или нет, поскольку для вместилища жизни они были все же слишком малы. Их назвали нанобами и забыли. Лишь немногие ученые продолжали исследовать свойства этих странных объектов. А потом в ином месте и в иное время кто-то догадался, как использовать их для создания и управления нанороботами…
Теперь я знаю, что стоит разбить капсулу, и мир изменится. Доля секунды, и ДНК моего тела станет ключом запуска и управления ассемблером. Еще я знаю, что прикосновение к капсуле задействовало тензорный маяк, вделанный в крышку контейнера. Его энергии хватило на мгновенную и очень слабую деформацию гиперполя, но если в пределах нескольких десятков световых лет сохранилась другая система управления, то рано или поздно она активизируется. Рано или поздно, хей-хо…
Она уже тянула ко мне щупальца, и очень скоро я почувствовал ее хватку на своей шкуре!
Заселив компьютер, нанобы принялись наращивать жизненное пространство. Терминальная проекция пошла рябью, затем восстановилась, цвета стали ярче, сочнее, картинка раздалась во все стороны. Сменялись сотни, тысячи генераций нанобов за секунду, и я знал, чувствовал это. Им ничего не стоило эмулировать работу компьютера, они могли общаться со мной, имитируя любую личность. Но неутомимые труженики весьма ограничены в своих возможностях: приходится тратить много энергии для поиска и адаптации, им не хватает ингредиентов для воспроизводства нанотрубок…
Стоит мне разбить стекло, освободить матку — носитель исходной программы, — и любая пылинка, любая грязь, словом, все, что есть во Вселенной, превратится в удобоваримую пищу, сырье для переработки, а каждый квант энергии станет питать их размножение. Вот тогда их ничто не остановит. Нет, не так. Я смогу их остановить, но возникнет ли у меня такое желание?
Команда на уход с орбиты не прошла. Компьютер, вернее, сообщество нанобов, в которое он превратился, несколько раз включал и выключал движки.
— Нарастающие помехи в сети управления, — голос компьютера не изменился, только стал немного глубже, я бы даже сказал, человечнее.
— Источник помех?
В моей бедной голове пронесся ураган вариантов, от вспышки на солнце до аварии на портале; формулы, расчеты, графики слились воедино, но в итоге я знал, что все эти предположения неверны. Я быстро учился защите от неуправляемых потоков информации, но все равно мне приходилось туго. Материал не самый подходящий. Клетки быстро изнашивались, а нанобы не могли начать обновление моего организма, потому что не имели доступа к программе.
— Активное излучение с поверхности, — и компьютер включил внешний обзор.
Координатная сетка была наложена на дневное полушарие Тайлура. Выделенный зеленым треугольником участок шаг за шагом увеличивался в размерах, вот мы прошли сквозь облачный слой, внизу показались сморщенные складки поверхности. Это были горы, а потом я увидел озеро с круглым островом посередине и даже не удивился его знакомым очертаниям.
Точка обзора пошла вниз, остановилась. Отсюда хорошо видны три кольца, вложенные друг в друга. Бледный сиреневый свет пульсировал на их поверхности, мерк и снова разгорался, будто стягиваясь к центру.