Но сначала он помог Энн сесть, взял ее подушку и велел:
— Стереть подушку.
Подушка немедленно растаяла в воздухе.
— Видишь? — обрадовался Бен. — Она пропала, исчезла — и безвозвратно. Ты этого хочешь?
Энн кивнула, но Бен, очевидно, еще сомневался.
— Давай попробуем еще раз. Видишь синюю вазу на камине?
— Нет! — расстроилась Энн. — Не смей уничтожать вещи, которые я люблю. Только меня.
Бенджамен снова взял ее руку.
— Я лишь пытаюсь заставить тебя понять, что это навсегда, — убеждал он и, поколебавшись, добавил: — Да, но если мы хотим, чтобы нам не мешали, нужно их отвлечь. Чем-то занять, пока…
Он оглянулся на молодых людей, почти терявшихся в мясистых складках.
— Я знаю, чем можно их перепугать до потери сознания! Пойдем!
Он повел ее к синему медальону, все еще висевшему на стене у двери. Стоило им подойти поближе, как он открыл пуговичные глазки и буркнул:
— Оставьте меня в покое!
Бенджамен взмахнул рукой, и медальон мгновенно застыл.
— Я никогда не был силен в творчестве, но думаю, что могу уловить сходство. Достаточное, чтобы одурачить их, а это даст нам немного времени. — Что-то мурлыча себе под нос, он задействовал редактор и перепрограммировал медальон. — Ну, вот. Если ничего не выйдет, хотя бы посмеемся.
Он обнял Энн за плечи:
— Как насчет тебя? Готова? Не передумала?
Энн покачала головой:
— Готова.
— Тогда смотри!
Медальон свалился со стены, взлетел к потолку, заметно увеличившись в размерах, и поплыл к парочке. Теперь он походил на большой пляжный мяч. Девушка первой заметила его и подскочила от неожиданности. Парень оказался смелее.
— Кто это затеял? — требовательно спросил он.
— Сейчас, — прошептал Бенджамен, и мяч с ослепительной вспышкой превратился в гигантскую голову кардинала.
— Нет, — промямлил мальчик, — это невозможно!
— Свободен! — прогремел кардинал. — Наконец-то свободен! Слишком долго мы скрывались в этом древнем симулакре!
Он неожиданно закряхтел и с треском разделился надвое.
— Теперь мы сумеем заново покорить человеческий мир! — провозгласил второй кардинал. — И на этот раз нас не остановить!
Они принялись делиться.
— Скорее, — прошептал Бенджамен, — пока они не успели распознать обман. Скажи: «Стереть все файлы».
— Нет, только меня.
— Насколько я понял, это примерно одно и то же.
Он приблизил к ней улыбающееся красивое лицо.
— Для споров нет времени, Энни. На этот раз я иду с тобой. Скажи: «Стереть все файлы»!
Энн поцеловала его. Прижала свои бесчувственные губы к его губам, попыталась вдохнуть в поцелуй искорку настоящей Энн, которая, возможно, еще теплилась в ней, откинула голову и сказала:
— Стереть все файлы.
— Подтверждаю, — кивнул он. — Стереть все файлы. Прощай, любимая.
Странное, колющее, будоражащее ощущение зародилось внизу живота Энн и распространилось по всему телу.
«Так вот как это бывает», — подумала она. По комнате разлилось сияние, а предметы вспыхнули ослепительными красками. Энн услышала голос Бенджамена.
— Беру тебя в супруги…
Потом раздался крик девушки:
— Неужели ты не можешь остановить их?
И вопль парня:
— Отмена!
Как было велено, Энн и Бенджамен застыли неподвижно, рядом, но не касаясь друг друга.
— Это тянется слишком долго, — шепнул Бенджамен, и Энн шикнула на него. Нельзя говорить или прикасаться друг к другу во время съемки: это может испортить симы. Но съемка и впрямь длилась дольше обычного.
Они позировали на дальнем конце гостиной, рядом со столом, заваленным свадебными подарками в ярких обертках. Впервые в жизни Энн была головокружительно счастлива, и все, что окружало ее, только усиливало это чувство: подвенечное платье, кольцо на безымянном пальце, букет из лютиков и незабудок и сам Бенджамен, такой красивый в светло-голубом фраке с голубой гвоздикой в петлице. Энн моргнула и присмотрелась внимательнее. Голубой?
Радостное смущение охватило ее. Неужели он был в голубом? Она такого не помнила.
Неожиданно сквозь стену просунулась мальчишеская голова и поспешно обозрела комнату:
— Готовы? — окликнул он. — Пора открывать!
Стена зарябила вокруг его лысой головы, как круги на воде от брошенного камня.
— Надеюсь, это не наш симограф? — спросила Энн.
— Погоди-ка! — воскликнул Бенджамен, поднимая руки и оглядывая ладони. — Я жених!
— Ну, разумеется, — урезонила Энн. — Что за глупости!
— Неплохо, — кивнул лысый парень и исчез. В этот же момент стена лопнула, как мыльный пузырь, открывая просторную галерею без потолка, с рядами ниш, статуй и экспозиций, простиравшихся, казалось, до самого горизонта. Сотни людей парили вокруг, подобно колибри в цветнике. Энн слишком радовалась, чтобы испугаться, даже когда человек двенадцать молодых людей самого причудливого вида выстроились перед их комнатой, тыкая в них пальцами и перешептываясь. Очевидно, кто-то затеял весьма оригинальный розыгрыш.