Клото ответила на перестановку Морриганом лепис-тремплеров, атакой своих тремплеров. Не слишком благоразумно, поскольку и те, и другие сшиблись лбами. Следующие трижды три хода будут отмечены грубой игрой.
Кажется, «Клото» — это из греческой мифологии? Ивинс уже встречал в дневнике еще одно имя — «Лахесис». Вторая из трех богинь Судьбы или Мойр. Интересно, почему не упомянута Атропос — та самая, что перерезает нить человеческой жизни.
Но кто такой Нимейн? Или Урт, о котором упоминалось несколько недель назад? И какое имя носил сам Роу, когда воображал себя одним из Девяти?
Во вторник утром Ивинс до того нервничал, что поминутно вытирал со лба пот, ожидая, что Роу будет злорадствовать во время собеседования. Правда, у психиатра имелись на это все основания: биржевая паника все-таки разразилась. И Роу об этом знал, потому что регулярно читал «Таймс». Сначала он требовал газету, заявляя, что знакомство с новостями поможет ему вспомнить прошлое и свое имя, но позже признался: его забавляют повседневные события. Когда Ивинс попросил выразиться более определенно, Роу не скрыл, что в понятие «повседневные события» входят такие вещи, как голод, гражданская война, этнические чистки, катастрофы, эпидемии, террористические акты и налеты саранчи.
Разумеется, пациент оказался прав по чистой случайности. Время от времени подобные прогнозы сбываются. Всякое бывает, и биржевые сенсации, к сожалению, не редкость. Этот человек никакой не пророк, а параноик чистой воды.
Однако Роу даже не усмехнулся. Наоборот, вид у него был искренне озабоченным.
— Ну как, вовремя продали акции? — осведомился он.
Доктор Ивинс, вспыхнув до корней волос, смущенно кивнул.
— Рад, что вы последовали моему совету.
Этот момент оказался единственно неловким за всю беседу, и вскоре оба увлеклись настолько, что забыли о времени.
— Из вашего дневника я знаю имена некоторых из Девяти, но не всех. Клото и Лахесис, например. Кстати, Атропос тоже играет? А как зоветесь вы в своих снах?
Роу одобрительно улыбнулся.
— Для человеческого существа вы довольно умны. И догадались, что Атропос — одна из Девяти. Мое имя — Скальд: С, К, А, Л, Ь, Д. Сейчас дам вам полный список.
Ивинс, под диктовку пациента, старательно записал имена каждого игрока.
КЛОТО
ЛАХЕСИС
АТРОПОС
УРТ
ВЕРДАНДИ
СКАЛЬД
МОРРИГАН
БАНДХБХ
НИМЕЙН
Роу разразился смехом, когда Ивинс спросил, все ли имена взяты из мифологии.
— Мифологии? Нет. Это ваш мир — сплошная мифология. Наши имена реальны. Игра реальна. Неужели падения акций на бирже недостаточно, чтобы убедить вас?
— Совпадение. Всякий может разок угадать.
— Понимаю ваш скепсис. Но какое же предсказание может вас убедить?
Доктор Ивинс задумчиво нахмурил лоб.
— Знаю. Вы утверждаете, что Игра воздействует на наш мир…
— Создает его, — терпеливо поправил Роу.
— Хорошо, создает. Постарайтесь, чтобы я увидел четкую связь между игрой на доске и тем, что происходит здесь.
— Дайте пример.
— В последней записи вы упоминали о противостоянии одних тремплеров другим и сказали, что фигуры сшиблись лбами. Как это может повлиять на реальный мир?
— Увидите через два дня.
— Но что именно?
— Узнаете, когда это случится. Ваш скептицизм будет потрясен до основания. И еще кое-что. У вас есть друзья или родные в Сент-Луисе?
— Сент-Луис?
— Штат Миссури.
— Я знаю, где это, — рявкнул Ивинс. — И что же?
— Подождите два дня.
Больше Роу не сказал ничего. Оставшись один, Ивинс принялся изучать изображение тремплера[7]. Создание напоминало оживший копер для забивки свай или слона с двенадцатью ногами, головой омара и двумя антеннами вместо хобота. Ивинс предпочитал шахматные фигуры — куда более привычно. А от этих мороз пробегал по коже.
Днем Ивинс не поленился сходить в ближайшую библиотеку и отыскать в мифологическом словаре имена остальных Девяти. Урт, Верданди и Скальд — скандинавские боги, выполняющие те же обязанности, что и греческие Мойры. Морриган, Бандхбх и Нимейн были кельтскими богинями задолго до того, как Святой Патрик изгнал из Ирландии несуществующих змей.
В темноте кровать под Ивинсом тряслась и подпрыгивала, едва не сбросив его на пол. На кухне звенела и билась посуда. Но электричество не погасло, даже во время самых сильных толчков.
Если верить радиочасам, было четыре тридцать семь утра, и Ивинс переключался со станции на станцию, пытаясь сообразить, что происходит. То и дело упоминалось о Сент-Луисе, но он никак не мог понять в чем дело, пока не вышел в другую комнату и не переключился на «Си-Эн-Эн».