— Своенравная дочь Евы! В жизни ты не покорилась своему смертному отцу, а после смерти не чтишь Отца Вечного!
— Диоскор, мой земной родитель — если ты не забыл об этом, Губерт, — был таким нечестивым язычником, что сам обезглавил свою дочь, верную христианку. Должна ли я почитать подобного отца?
— Барбара, ты преднамеренно пытаешься сбить меня с толку. Я просто привожу доводы в пользу надлежащей системы подчинения и повиновения…
— Поскольку сам происходишь от королей Тулузских! И был когда-то епископом!
— Что с того? Я горжусь, что был епископом Маастрихта и Льежа!
— Конечно, конечно, это замечательный момент твоего жития. Но все-таки не забывай, что когда-то ты был женат!
Святой Губерт нервно кашлянул:
— В мое время Церковь придерживалась другой политики…
Святая Барбара триумфально скрестила руки на груди:
— А вот я по-прежнему дева. Дева и мученица!
Вспомнив о гордости, Святой Губерт попытался возразить:
— А моим наставником был сам Святой Ламберт!
Барбара фыркнула:
— А я училась возле колен Оригена!
— А мне было ниспослано видение: крест, явившийся между рогов оленя, на которого я охотился!
— А меня Господь чудесным образом перенес из темницы на вершину горы!
— Будучи епископом, я обратил в истинную веру всю Бельгию!
— А я была одной из Четырнадцати Святых Помощниц! Возможно, ты молился мне!
— Тебе… тебе, нахальная девчонка!
— Девчонка? Я родилась за четыре столетия до тебя!
— А как быть с историчностью твоей персоны? Не существует ни единого документированного свидетельства твоего существования. Ты же мифическйй персонаж!
— Мифический?! Сейчас ты узнаешь на себе, что такое гнев «мифического» персонажа…
— ДОВОЛЬНО! — громыхнул Бог так, что ссорящиеся Святые примерзли к месту. Притихнув, они отодвинулись друг от друга и принялись внимать Божественным словам. В речениях Его слышался шелест ветвей Секвойи.
— Я призвал Губерта, чтобы дать ему новое поручение. А ты, Барбара, явилась сама. Что привело тебя ко Мне?
Барбара шмыгнула носом, как разочарованный подросток.
— Это просто нечестно. Мы с Губертом оба являемся небесными покровителями математики, но лучшие задания всегда достаются ему. Прости меня, Господи, но мне казалось, что на небе должно быть больше справедливости.
Секвойя недовольно затрепетала ветвями.
— Прошу тебя, Святая Барбара, не поднимать этот тонкий вопрос. Все последнее земное столетие Я размышлял над тем, каким образом можно ликвидировать неравенство между полами, существующее в Моей Церкви, и не желаю, чтобы поспешные мнения подвергали сомнению Мои Деяния. А теперь скажи, какие возражения возникли у тебя против последнего Моего поручения?
Святая Барбара уперла руки в бока.
— Я опекаю одного парня уже несколько лет, и меня тошнит от одного его вида!
Господь помедлил в своем древесном обличье, словно бы вспоминая.
— Гм-м, некий Руди Раккер. Да, ты превосходно потрудилась, преображая его. Теперь он воистину идет путем праведности. И если ты задержишься возле него подольше, станет Нобелевским лауреатом в 2012…
— Наверное, теперь он станет лауреатом и без моей помощи.
— И теперь ты утверждаешь, — спросил Бог, — что могла бы взяться за то задание, которое Я намеревался предложить Губерту?
Святая Барбара явно была чуточку обескуражена столь легким успехом и не намеревалась просить слишком много.
— Ну не то чтобы взяться за него самостоятельно. Может быть, мы могли бы поделить это дело на двоих?
Святой Губерт возопил:
— Поделить на двоих мое дело! С этой болтушкой? Уж и не знаю, как она попала в покровительницы математики…
— Мои математические способности, Губерт, ничуть не хуже твоих.
— В своей земной жизни ты спроектировала окошки какой-то ничтожной башни и полагаешь, что получила таким образом необходимую квалификацию? В мои времена…
— ТИХО! — приказал Господь. — Я принял Решение. Вы оба ответите на молитвы Моего верного слуги по имени Лукас Латулиппе. Ступайте же!
И Секвойя исчезла без малейших признаков какого-либо переходного процесса, оставив обоих Святых лицом друг к другу.
Губерт устало вздохнул:
— Да свершится Воля Твоя. Не призвать ли нам повозку, влекомую каким-нибудь херувимом?
— Только если ты устал, а я в такой прекрасный день предпочитаю пройтись.
И Святая Барбара направилась по небесным лугам, а Губерт кротко последовал за ней.
— И зачем ты навязалась на мою голову, — тихо пробормотал он.