Искатель, спустившийся вниз по бугристой коре, находился не в лучшем расположении духа.
Распростершись на земле, он охрипшим голосом произнес:
— Кажется, я кое-что выяснил.
— Что же?
— На него надо нападать, когда оно приближается. Острой палкой. Потом я узнал кое-что и о геометрии здешнего пространства.
— Это пока тебя несли на обед? — усмехнулась Клий. Искатель не переставал изумлять ее.
— Тварь стремится вверх, потому что там гравитация ослабевает. Птица принесла меня в забавное местечко: не было тумана, дул сильный ветер, и я ощутил себя почти невесомым.
Клий решила, что поняла смысл его слов.
— Итак, мы находимся внутри вращающегося цилиндра?
— Сначала и я так подумал. Но не забудь, мы имеем дело с другим измерением, а не изготовленной человеком машиной.
— Гравитация нарастает при удалении от оси этого цилиндра…
— Держу пари, речь идет о каком-то проявлении принципа симметрии. — Искатель принялся приводить себя в порядок, приглаживая и вылизывая шерстку.
Клий зевнула и с сомнением огляделась по сторонам. Ночи здесь, очевидно, не существовало.
— Надо думать, эти твари не вершина здешней эволюции.
— Конечно. Сюда попадают создания куда более умные, умеющие проникать и в наше пространство.
— То есть существа полностью четырехмерные. И как же мы узнаем их?
— Подозреваю, что они будут иметь форму Морфа, проявляющуюся в этой геометрии как нечто цилиндрическое.
— Слушай, ты когда-то был математиком?
— Что-то вроде этого… Подозреваю, что здешний «правитель» является обитателем незнакомого нам измерения, и к тому же более крупным, чем птица, существом.
— Почему-то это вовсе не вдохновляет меня, мой друг.
Когда они проснулись в следующий раз, Клий вновь ощутила страх. Искатель же оставался невозмутимым. Должно быть, ему помогало знание математики.
Сразу же пришли в голову мысли о еде. Даже у Искателя, не желавшего покоряться нуждам плоти, бурчало в животе. Они обнаружили желтые семечки, свисавшие, как слезинки, с ветвей. Семечко оказалось вкусным, да и пахло приятно, поэтому они позволили себе съесть несколько горстей.
— А не подождать ли нам, когда свой первый ход сделают Морфы?
Искатель замотал большой головой.
— Они, кажется, потеряли нас. Спорадический характер их появлений намекает на то, что они еще не очень хорошо овладели перемещением в низшие измерения.
— Что им мешает?
— Гиперзрение, — ответил Искатель. — Они видят одновременно и больше, и меньше. Для нас свет колеблется в плоскости и движется вперед в третьем измерении. В пространстве четырех измерений свет должен колебаться во всех трех и продвигаться вперед в четвертом. Поэтому четырехмерному созданию трудно воспринять трехмерный свет.
— Отлично! Значит, мы для них невидимы.
— Не совсем так. Они обнаружили нас в нашей трехмерной Вселенной, а значит, справились с этой проблемой. Быть может, они просто убрали одно из трех измерений, чтобы иметь дело с «отредактированной версией» нашего света.
— Выходит, они видят, но хуже, чем мы?
— Подозреваю, что на самом деле лучше — в определенном смысле. Когда мы смотрим на двумерную картину, то видим все, что изображено на ней, с одной точки зрения. Четырехмерное создание способно разглядеть все в трехмерном пространстве, не меняя положения.
— Не могу себе этого представить.
— Допустим, ты явилась на художественную выставку, чтобы посмотреть скульптуру женщины Супра. Десять копий ее стоят возле одной стены, повернутые под разными углами. И ты можешь лицезреть все изваяния, не сходя с места.
— А ты бывал на художественных выставках?
— Я видел такую скульптуру — и не узнал в десяти по-разному повернутых изваяниях один и тот же объект.
— В самом деле? Выходит, и ты не всеведущ?
— Я всего лишь трехмерное существо, как и ты сама.
Они шли и шли, но ничего не менялось. Лес вокруг был столь однообразен, что, казалось, тянется в бесконечность. Он словно состоял из живых модулей, изготовленных на фабрике.