Можно ли сейчас, когда смена парадигм еще не произошла, предсказать, какой станет физика будущего? Для этого нужно быть либо гением уровня Планка или Эйнштейна, либо… писателем-фантастом.
Герберт Уэллс не был гением от науки, но еще в начале века в романе «Освобожденный мир» (1912) описал атомный взрыв — то есть во время смены парадигм предсказал, как будет выглядеть физика, когда развитие выйдет на новую экспоненту. Его «Машина времени» тоже создала новую систему парадигм, но реальная революция в физике этой системы не восприняла. Понятие о времени как о последовательности событий практически не изменилось со времен Аристотеля. Между тем физические понятия претерпели революционные изменения. Не исключено, что в новой физике — науке XXI века — именно уэллсовская парадигма будет принята на вооружение. Хотя для современных физиков-теоретиков это выглядит полнейшим абсурдом. Но столь же бредовой представлялась бы физикам конца XIX века теория относительности Эйнштейна.
С появлением принципа относительности Эйнштейна сменилась парадигма, наука начала новый цикл развития. То же произойдет, когда изменится понятие о времени. И думаю, именно решение проблемы Большого взрыва даст возможность изменить существующую ныне парадигму.
Возможно, в рамках традиционной науки окажутся явления, которые сейчас наукой отрицаются либо как несуществующие, либо как недоказуемые. Я имею в виду пресловутые телепатию, ясновидение и даже существование Высшей силы. Находясь в рамках современных представлений о времени и пространстве, мы не сможем ни доказать, ни опровергнуть этих явлений.
Материя существует в пространстве и времени, — говорим мы. Но — только ли? И обязательно ли? Может быть, наука будущего, обнаружив наконец принципиально новый тип материи и принципиально новый способ ее существования вне пространства-времени, избавит человечество и от необходимости принимать на веру основополагающие идеи бытия Вселенной?
А если материя может существовать вне пространства-времени, можно ли тогда исключить возможность того, что Вселенная содержит не только материю, но и некую реальную субстанцию, которая материей не является? Думаю, именно тогда вопрос о существовании Творца сможет действительно быть решен эмпирически, и такой подход никого не будет шокировать, поскольку понятие о материальном и нематериальном окажется намного более глубоким, чем сейчас.
Я вовсе не утверждаю, что именно такая смена парадигм позволит физике обновиться и рвануться вперед — к новой экспоненте. В конце концов, фантастика предлагает безумные идеи, которые далеко не всегда реально соответствуют новым научным идеям, возникающим при смене парадигм. Но фантастические идеи готовят к тому, что смена парадигм необходима.
Поэтому, на мой взгляд, правы ученые, утверждающие, что науке приходит конец. А значит, и писатели, отслеживающие этот процесс, правы тоже. Но и те, кто утверждает, что развитие науки бесконечно, не ошибаются! Следовательно, научная фантастика будет существовать еще очень долго.
Фантастике необходим принципиально новый класс идей и произведений. Это могут быть идеи материально-нематериальной Вселенной и произведения о многомерном человеке. Представьте себе фантастический роман, в котором главным героем является некий Миша Сидоров, осознавший себя человеком многомерия и сознательно владеющий всеми своими измерениями — как материальными, так и нематериальными. Человек, который лишь в нашем трехмерии откликается на имя Миша, а в других измерениях он может быть, например, больной совестью или идеей нравственного совершенствования. А другой персонаж в нашем трехмерии проявляется как выброс мощного космического излучения, в других же может оказаться удивительным по красоте существом — предметом любви главного героя.
Представьте себе возникающие коллизии и странный, но чрезвычайно динамичный сюжет. Впрочем, почему читатель должен сам себе это представлять? Это ведь забота автора — придумать, продумать и описать. Но нет таких произведений в современной фантастике. В ней, как и в реальном развитии науки, все еще продолжается экспоненциальный рост, и писатели упрямо тянут эту выдыхающуюся кривую туда, куда она никогда не дойдет. Между тем именно литературе будущего принадлежит право ПОНИМАНИЯ Вселенной — речь ведь идет не просто об усладе уставшего воображения, но о необходимом элементе процесса познания.