На этот раз дежурная подалась так близко, что даже в своем нынешнем состоянии я не мог не заметить ее декольте, и зашептала:
— Военные опасаются, что придется брать его измором.
— О, нет! Только не это! Дежурная скорбно склонила голову.
— Мне очень жаль, сэр, — сказала она, покосилась куда-то вправо и тотчас выпрямилась. — Мы-возобновим-обслуживание-как-толькосможем… — Щелк. Экран погас.
Минуту-другую я сидел и переваривал услышанное. Лазутчик в лифте? Лазутчик, сумевший незамеченным добраться до сто сорок седьмого этажа?! Да что, черт возьми, случилось с нашей армией? Если она так расслабилась, значит, Проект обречен, и никакой силовой экран его не спасет. Кто знает, сколько еще шпионов сумело тайком проникнуть к нам?
До сих пор я воспринимал осадное положение, на котором мы все находимся, как нечто нереальное. В конце концов, Проект наглухо закупорен и совершенно самодостаточен. Его никто не покидает, да и внутрь доныне никто не проникал. Мы — нация высотой в двести этажей, и опасность, грозящая нам со стороны других Проектов, всегда казалась мне (подозреваю, что и большинству народа тоже) совершенно несерьезной. Ну, угонят иногда вагонетку. Или шпион полезет в здание, а его пристрелят. Или наши разведчики покинут Проект на защищенной от излучения машине, чтобы пробраться в другой Проект и выяснить, какие козни против нас строят в его стенах. Мало кто из ' этих разведчиков возвращается обратно. Зато вагонетки пропадают \ редко. В общем, внутри Проекта течет полнокровная жизнь, и мы нечасто задумываемся об угрозе извне. Так, брезжит что-то на задворках сознания, но и только. В конце концов, эта внешняя угроза существует уже несколько десятилетий, с тех пор как кончилась Неблагородно-Благородная Война (по выражению доктора Килбилли).
Доктор Килбилли, автор «Истории переходного периода Проекта», придумал названия всем большим войнам XX и XXI столетий. У нас были Чернознатная Война, Расистская Нерасовая Война и наконец Неблагородно-Благородная Война. Разумеется, в других учебниках эти войны называли первой, второй и третьей мировыми.
Если верить доктору Килбилли, возведение проекта стало итогом 1 стечения многочисленных обстоятельств, самыми важными из которых были демографический взрыв и Договор в Осло. Демографический взрыв, понятное дело, означал, что народу все прибывало, а жизненного пространства не прибавлялось. Вот почему за какие-нибудь сто лет (очень быстро по историческим меркам) жилищное строительство стало совершенно другим, и дома начали расти не вширь, а ввысь. На пороге XX века большинство людей жило в крошечных хижинах высотой от одного до пяти этажей, но к двухтысячному году уже две трети населения цивилизованных стран сидело в «протопроектах». С самого начала кое-кто предпринимал робкие попытки сделать их чем-то большим, нежели просто жилые дома. К концу XX века в «протопроектах» (их еще называли многоэтажками и кооперативами) появились рестораны, магазины, детские сады, химчистки и тьма-тьмущая всяких иных служб. Ну а в XXI столетии Проекты стали совершенно автономными. В подподвалах на гидропонике выращивались овощи, целые этажи были отведены под школы, церкви, заводы. Если в пределах Проекта не залегали никакие полезные ископаемые, наружу посылали управляемые роботами вагонетки.
Так и жили. А все из-за демографического взрыва. И Договора в Осло.
Насколько я понимаю, когда-то на Земле шла ожесточенная борьба между двумя группами ныне прекративших существование государств (это нечто вроде Проектов, только они были не вертикальные, а горизонтальные), и обе группы имели атомное оружие. В преамбуле Договора в Осло говорилось, что атомная война возможна, но если кто-то все же помыслит о ней, то применять можно будет только тактические ядерные заряды, а стратегические — ни-ни (тактические заряды используются для уничтожения живой силы противника на поле боя, а стратегические — чтобы гробить мирный люд в тылу). Странное дело, но, когда кому-то пришло в голову повоевать, обе стороны решили соблюдать Договор в Осло и не бомбить Проекты. Разумеется, вояки возместили это неудобство, применяя тактическое ядерное оружие где надо и не надо, и после войны почти вся Земля стала радиоактивной и опасной для жизни. За исключением Проектов. Во всяком случае, тех из них, которые успели огородиться силовыми экранами, изобретенными перед самым началом боевых действий и способными отражать радиоактивные частицы.
Но, поскольку в ходе Неблагородно-Благородной Войны была нарушена уйма других договоров, после ее окончания никто уже толком не знал, где свои, а где чужие. Вполне возможно, что вон тот Проект на горизонте — союзник. Но это еще бабушка надвое сказала. А население того Проекта тоже знать не знало, враги мы или друзья. Казалось бы, чего проще — возьми и спроси. Ан нет, слишком опасно: можно выдать себя.