Понятно, почему ДС получил столь широкое распространение в современной фантастике. Начнем с внелитературных соображений — издательских, коммерческих. Разумеется, подобную книгу купят с большой охотой. «Драйв» — погони, схватки, интриги, сложные ситуации и чудесные избавления — утоляет сенсорный голод и потому гарантированно продается. Конечно, при условии, что качество текста не совсем уж убогое. Однако речь далее пойдет о тех произведениях, чей уровень превышает некую условную планку.
Итак, в числе первопричин мы назвали издательский диктат. В явной или опосредованной форме, но он существует. С ним сталкиваются все, имеющие профессиональное отношение к фантастике.
Но дело не только в неумолимых издателях. Сам по себе ДС — это сильный литературный метод. С его помощью можно одним махом решить немало художественных задач. Во-первых, захватить читательское внимание, без чего в фантастике самому блестящему и глубокому тексту гарантирован провал. Во-вторых, ДС позволяет искусственно обострить исследуемую проблему, вычленить ее из общего потока жизни. Возьмем, к примеру, ранний роман Сергея Лукьяненко «Рыцари сорока островов». Да, можно было бы написать сугубо бытовой текст о непростых взаимоотношениях подростков в современном российском городе, о войне группировок, об этических проблемах и тупиках, что встают и перед самыми чистыми душами. Но тогда проблематика неизбежно оказалась бы «размазанной» на фоне множества сиюминутных мелочей и жизненных обстоятельств. И вот, чтобы отсечь все лишнее, мешающее главной задаче, автор поместил своих юных героев в искусственно созданную среду, где они обречены воевать друг с другом. Таким образом, ДС здесь выполняет функцию эквалайзера, отсекающего лишние частоты.
Примерно то же самое сделал Святослав Логинов в фэнтезийном романе «Многорукий бог Далайна», где полностью сконструирован целый мир (если не сказать — мироздание). И конструкция сия такова, что ДС неизбежно из нее вытекает: в жестоком и непредсказуемом мире Далайна просто невозможно плавное, неспешное течение событий. Но и сама конструкция предстает перед читательским взором именно благодаря ДС и потому воспринимается легко. С помощью таких декораций, когда оригинальность мира и динамика сюжета друг из друга вытекают, Логинов ставит этическую проблему, которую в «естественных условиях» трудно вычленить из потока бытовых реалий.
В-третьих, за счет ДС нередко создается благоприятная среда для изображения тех психологических моментов, которые в обыденной жизни скрыты, неявны. Взять хотя бы толстовского инженера Гарина. Изобрел он свой гиперболоид — и по естественному ходу вещей тем самым оказался втянут в бурный поток событий. И его доселе незаметные диктаторские наклонности, его авантюрная жилка, параноидальные комплексы оказались вскрыты, явлены читателю и доступны художественному исследованию. А вот как предъявить то же самое, будь Гарин заурядным инженером в арбузолитейном НИИ с распорядком жизни «дом-трамвай-контора-трамвай-дом»? Как убедительно показать нечто, спрятанное в глубине души, не позволив этому «нечто» вырваться наружу?
Наконец, к ДС уже выработалась привычка и у читателей, и у писателей. Писатель ведь всегда в той или иной степени ориентируется на читательские ожидания.
Ну так что же в этом плохого? Если всем нравится, если получаются хорошие книги — что же тревожиться?
Ну, в набат бить, может, и не стоит, но о некоторых вещах задуматься следует.
Сам по себе ДС — лишь один из инструментов писателя. Это хороший метод, но все же не универсальный. И уверенность в том, будто он работает всегда и годится для решения любой художественной задачи, по меньшей мере наивна. Не бывает достоинств без недостатков. Есть они и у ДС.
Взятый автором ускоренный темп нередко мешает углубиться в поднятую проблему. Некогда углубляться, надо вызволять героев из одной западни, чтобы тут же заманить их в другую. Логика событий вынуждает автора описывать многочисленные поединки, аферы, предательства, побеги, захваты — и это занимает львиную долю текста. Выходит, что средство, с помощью которого проблема обнажалась, оказалось самодовлеющим.
Примеров тому немало. Тот же Сергей Лукьяненко порой скользит по поверхности затронутой проблемы — ему некогда бурить на глубину, не хватает романного времени, да и нельзя это сделать без явных провисаний сюжета — того самого, крутого и динамичного. Другой сюжет, возможно, и выдержал бы.