Если бы толпы еще понимали, что они лишь пушечное мясо, разменные фишки для всех этих игроков!.. Где уж. Не поймут никогда. Даже символично, что Гамаль находится в созвездии Овна. Удел толпы — блеять и давать себя стричь.
Нет, пока еще не Боливарам, а метрополии. Метрополия лишь стрижет стадо, не испытывая нужды в том, чтобы гнать его на бойню. Более того, она заботится об умножении стада, сбрасывая в него свои демографические излишки. И даже с толикой кормов.
«Атлант» не мог миновать Оазиса. Кое-кто летел туда по контракту, но для большинства пассажиров третьего класса здесь был конечный пункт путешествия и новая земля обетованная с дефицитом воды, каторжной работой и чахлой торговлишкой. Оазису предназначалось и кое-что из содержимого грузовых трюмов. Элитным туристам, недовольным задержкой, предлагалась обзорная экскурсия по такырам и барханам. Обилие тех и других гарантировалось, а больше ничем планета похвастать не могла.
Иное дело Рой. Пятую планету системы — полосатый гигант, очень похожий на Юпитер — окружало грубое кольцо из сотен астероидов размером от одного до тысячи километров, шарообразных и угловатых, битых взаимными столкновениями, и чудовищное количество метеоритного мусора. Остатки разорванного древним катаклизмом планетоида служили гигантским рудником — добыча металлов на астероидах считалась небезопасной, но прибыльной. В глубоких штольнях третьего по величине планетоида на месте полностью выработанного редкоземельного месторождения под устрашающей каменной толщей, по идее защищающей от метеоритной бомбардировки, был создан фешенебельный туристический центр.
Смельчаки могли подняться в лифте к самой поверхности и воочию понаблюдать сквозь прозрачные бронеколпаки за вспыхивающими там и сям искрами — ударами микрометеоритов о реголит. Большинство довольствовалось наблюдением того же на огромных экранах центрального холла или обеденного салона, создающих впечатление нахождения на поверхности избиваемой космической глыбы. Изредка на месте особенно яркой вспышки вспухало кучевое облако пыли и ощущался более или менее слабый сейсмический толчок — это означало, что в астероид вонзился и перестал существовать камень размером с кулак, а то и со шкаф.
Метеориты габаритами с катер и более обнаруживались радарами на подлете и отклонялись гравитационным лучом. Скрупулезные вычисления орбит показывали, что в ближайшие десять лет астероиду-турцентру ни в коем случае не грозит столкновение с космическим телом чересчур большой массы, с отклонением или дроблением которого возникли бы проблемы. Расчеты на больший срок были также успокаивающими, но куда менее определенными. Не хватало точности измерений и вычислительных мощностей.
На Оазисе у Арсения ничего не вышло: слишком короткая экскурсия, зависший над барханами распухший оранжевый шар Гамаля, адская жара, нехватка кислорода, из-за которой экскурсантам пришлось пользоваться дыхательными масками, присутствие поблизости двух пилотов космической шлюпки — и никакого конструктивного плана, надежда на голую удачу.
Арсений, правда, вовремя поддержал и тут же отнес в шлюпку пожилую леди, упавшую в обморок от жары и непривычно высокой тяжести… но что тут такого? Вот если бы внезапно налетела песчаная буря, или банда местных бедуинов, или какой ни на есть местный хищник с заранее раззявленной кинжалозубой пастью и стекающей на песок слюной…
Да пусть хоть дождевой червь, лишь бы он был достаточно крупным и проголодавшимся, чтобы напасть и напугать! И торопиться со стрельбой совсем не надо. Пусть бы он успел отъесть кому-нибудь из экскурсантов руку или ногу (для них одним биопротезом больше или меньше — все едино), а остальных довел бы до бегства с заполошным визгом — только тогда, не раньше, можно было бы нашпиговать тварь металлом. До того клиенты должны успеть попрощаться с жизнью. На всякий случай Арсений поменял в полученном от Дженкинса пистолете парализующие ампулы на разрывные пули.
И хоть бы хны! Никого. Даже пески — обыкновенные, не зыбучие…
Он тянул время. Выкладывал знания о планете и выдумывал байки одну занимательнее другой. Вместо часа экскурсия продолжалась полтора. Толку — ноль.