Человеческое существо, сидевшее за столом, оказалось женщиной по имени Лесли Джонс. Эта Лесли мягко, но настойчиво повторила несколько раз, что она здесь специально, чтобы помочь Конраду. На него не надели наручников, и дверь комнаты была приоткрыта, пропуская лучик света, но Конрад уже достаточно навидался за свои четырнадцать лет, чтобы с ходу определить: эта женщина не адвокат и не социальный работник, а более всего смахивает на копа.
Поэтому он решил прикинуться тупицей, в надежде, что этот трюк сработает и от него отстанут. Врать властям было бесполезно: они обнаружат это раньше, чем ложь сорвется с твоего языка. Но зато им нет никакого дела до интеллекта подозреваемого, и никто особенно не удивится, если Конрад Мерск окажется не шибко умным.
— Почему вы покинули лагерь? — уже во второй раз допытывалась Лесли.
Он пожал плечами.
— Разве это лагерь для арестантов?
— Конечно, нет. Вы всегда могли потребовать пропуск, сопровождение, заручиться разрешением родителей. А вместо этого вы напали на воспитателя и покалечили дворцового стража.
— Я ничего такого не делал!
— Но ты там был, когда это произошло?
Конрад не ответил. Разумеется, они прекрасно знали, что он был вместе со всей честной компанией. Вооруженная сенсорными записями, утерянными чешуйками кожи и призрачными электромагнитными отпечатками, полиция могла проследить, по всей видимости, любое их движение.
Приветливо улыбнувшись, Лесли попробовала зайти с другой стороны:
— Конрад, лично тебе ничего не грозит. Или почти ничего. Никто серьезно не пострадал, у нас нет против тебя никаких улик. Разумеется, не считая того, что ты последовал за своими друзьями и потому стал свидетелем преступления. Мы просто желаем узнать поточнее, что на самом деле произошло и как.
Конрад опять пожал плечами.
— Вы и так все знаете.
— Вообще-то да. Но мне хотелось бы услышать твою версию.
На ней был зеленый джемпер с эффектными пуговицами, похожими на живые головки одуванчика. Очень короткие волосы отливали красной медью. Наверное, Лесли была красива (Конрад еще никогда не встречал некрасивых женщин), но держалась и говорила как современница его матери. Человек из устаревшего на двести лет поколения, рожденного в мире смертных и избавленного от смерти вознесением Королевства Сол. Интересно, допрашивают ли всех остальных трифаксовые копии этой дамочки?
— Ничего вам не известно, — устало сказал Конрад. Не с вызовом, не с насмешкой, а просто констатируя факт. — Мне очень жаль, но я действительно не могу ничего объяснить, да и объяснять тут нечего…
— И тут он, к собственному стыду, неожиданно выпалил: — Я хочу увидеть маму!
Лесли только кивнула, глядя на него с симпатией, которая казалась раздражающе искренней.
— Твоих родителей уже известили о том, что произошло. Оба попросили разрешения прислать сюда свои копии, но их просьба пока еще рассматривается. Надеюсь, ты понимаешь, что участие принца во всей истории очень сильно усложняет дело.
Конрад опять промолчал, поскольку ему нечего было на это сказать. Лесли снова принялась его допрашивать, задавая те же самые вопросы от начала до конца, а потом еще и еще раз, и так продолжалось почти целый час. Конрад уже почти рехнулся от монотонного повторения, когда на столешнице внезапно появился желтый световой круг. В кругу образовался небольшой динамик и испустил негромкое жужжание.
— Ну что ж, — со вздохом заключила Лесли, бросив взгляд на динамик, — мы честно пытались. По-моему, ты неплохой мальчик, только постарайся быть пооткровеннее…
— Да? А зачем? — не выдержал он.
К ее чести, Лесли немного подумала, прежде чем ответить.
— Потому что детство отнюдь не оправдывает грубости. И уж тем более в твоем возрасте. Какими бы ни были твои проблемы, нормальное общение — единственный способ их разрешить. Ты еще поймешь это, когда на ваши плечи, твои и твоих товарищей, ляжет груз ответственности.
Он даже не пожелал скрыть кривую усмешку.
— И когда, по-вашему, настанет этот день?
Лесли словно впервые разглядела Конрада. Нервно облизнув губы, она долго молчала.
— Послушай, парень, мы все стараемся приспособиться к переменам, — сказала она наконец. — То и дело исправляем собственные ошибки. Никто не утверждает, что жизнь совершенна. Но впереди у нас еще целая вечность, разве не так?
Она встала и знаком велела ему сделать то же самое.
— Пойдем. Как я и думала, дело переходит под юрисдикцию дворца. И значит, тебе снова в трифакс.