Однако местные городские власти, предчувствуя катастрофу, вовремя выставили кордоны вокруг исторического сердца Денвера, дабы защитить его от диктата удобства и выгоды. Теперь тут был не просто Детский Город, но еще и Федеральный Исторический Округ, входивший как составное звено в цепочку Живых Музеев.
Сам терминал станции располагался под землей. Зал ожидания являл собой тускло освещенное урбанизированное пространство со старомодными колоннами, информационными киосками, буфетными стойками, где можно слегка перекусить, и допотопными телефонными будками, служившими, вполне вероятно, всего лишь эффектной декорацией. Еще одна доска объявлений, обрамленная крохотными красными огоньками, предлагала расписание плановых перерывов в работе порталов, а также временные окна широкополосной связи с определенным местом назначения: ГОНОЛУЛУ 21:15–21:17 СЕГОДНЯ. На потолке зала, как они заметили, красовались ряды рельефных цифр, но что эти цифры могли означать, так и осталось неизвестным.
Некоторые пассажиры имели при себе багаж! Абсолютно ненужная роскошь в этом удобном мире, где трифаксы сохраняют любой предмет в виде стандартных библиотечных программ или репринтных копий, которые можно материализовать в любую минуту. Кое-кто позволял себе и не такие чудачества! Они видели людей, выглядевших значительно старше или моложе безвозрастного стандарта красоты, принятого в Королевстве. Мимо них то и дело проходили очень странно и причудливо одетые мужчины и женщины с эксцентричными прическами. Примерно десятую часть многоликой толпы составляли дети всех возрастов. Такое необычное смешение казалось весьма интересным, космополитичным и… уж конечно, не старомодным и отсталым, а наоборот, свежим и оригинальным.
Однако все эти разнообразные незнакомцы, включая разновозрастных детей, восприняли появление четырнадцати чумазых и растрепанных подростков, появившихся без сопровождения взрослых, совершенно идентично: как громкий сигнал тревоги! Какая-то мамаша с судорожным всхлипом прижала к себе пухлого малыша. Большинство было не столь откровенно, но даже в лучшем случае эти люди не считали особенно нужным скрывать свои подозрения. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЕНВЕР. И ДЕРЖИТЕ РУКИ ТАК, ЧТОБЫ ОНИ БЫЛИ НА ВИДУ.
Конрад отвечал всем, кто смотрел на него, угрожающими взглядами. В нынешние времена, когда сама Земля превратилась в гигантский сверхсложный сенсор, не только преступление, но любой проступок так просто с рук не сойдет. Даже там, где события обычно не запечатлевают самым скрупулезным образом в матрице из всекамня, тем не менее остаются их следы в виде квантовых трассировок в камнях, почве и тому подобном. Это всего лишь призраки, но при наличии терпения и соответствующих вычислительных мощностей можно реконструировать практически любое событие.
Игнорируя общую атмосферу недоброжелательности, Баскаль оглядел весь зал и громко рассмеялся.
— По-моему, мужики, как раз то, что надо!
Был тут и эскалатор, поднимающий людей на уличный уровень. Дуболомы Хо Нг и Стив Граш, даже не взглянув на принца и всех остальных, быстро запрыгнули на него и поехали вверх. Усмотрев угрозу своему авторитету, Баскаль поспешно прыгнул на идущий вниз эскалатор и поощрительно крикнул:
— Вперед, мужики! Давай!
Бежать вверх по лестнице, которая спускается вниз, оказалось совсем не трудно, хотя удвоенные усилия, которые приходилось прилагать против закона всемирного тяготения, отчего-то ужасно раздражали. Пассажиры, спускавшиеся вниз, были явно не в восторге, однако никто ничего не сказал и ножку никому не подставили, так что Баскаль очутился наверху всего на несколько секунд позже Хо и Стива. Конрад бежал по пятам за принцем, чувствуя себя необыкновенно важной персоной. То же самое он почувствовал, когда узнал, что окажется в одном летнем лагере с принцем Сола. Но тогда было просто случайное совпадение, а вот теперь они стали настоящими друзьями.
— Блеск! — интимно сказал он Баскалю, и принц в ответ победно вскинул кулак, но невысоко, чтобы только Конрад мог это видеть.
— Верно, мой мальчик! Но только пока кто-нибудь не узнает своего pilinisti, а тогда все усложнится.
— Угу, — понимающе кивнул Конрад, который знал, что тонганское pilinisti означает «принц». И он понимал (или думал, будто понимает), что это значит для Баскаля: никакого недостатка в женщинах, но и никакой личной жизни. К счастью, растрепанный грязнуля в лагерной рубашке и мешковатых кюлотах[3] не слишком походил на того Баскаля Эдварда, которого обычно показывают по телевизору.