В тот же момент я развернулся и понесся обратно что было сил. Я не мог остановить вооруженных бандитов. Вся моя стремительность и мощные клыки — слабые аргументы против пуль, потому что собаки не дадут мне приблизиться незамеченным на расстояние броска. Единственное, что мне оставалось — как можно скорее увести девушку с матерью из дома, который очень скоро превратится в ловушку. Сколько у меня в запасе? Пожалуй, не более получаса. Не слишком много, если учесть, что мне предстояло еще сообщить жертвам о приближающейся опасности и заставить следовать за собой. Впервые в жизни я остро пожалел, что вместе с человеческим обликом утратил способность к речи.
Недалеко от перекрестка я старательно пометил дорогу. Это заставит собак сильно поволноваться, а их хозяев потратить некоторое время на то, чтобы успокоить свою свору и заставить продолжить путь. Значит, в моем распоряжении будет еще десять минут.
Дверь, к счастью, была не заперта. Я ворвался в комнату, демонстрируя всем своим обликом крайнюю тревогу. Осторожно, нежно сжал клыками руку девушки, потянув ее к двери. Отпустил, подскочил к матери и точно так же деликатно принялся подталкивать ее мордой в том же направлении. Снова отпрыгнул к девушке, толкнул ее, вернулся к матери и потянул за подол.
— Джек, ты что, Джек? — растерянно и взволнованно спросила девушка.
— Он хочет, чтобы мы вышли на улицу, — пояснила мать, несказанно меня обрадовав, и тут же огорчила: — Может быть, с Сергеем что-то случилось?
Они поспешили на крыльцо в чем были — домашних тапочках и халатиках, что меня никак не могло устроить. Поэтому, прыгнув, я сдернул с вешалки куртку девушки, потом матери, выволок их на улицу, бросил наземь и проделал то же самое с обувью. Теперь уж только совсем тупой не догадался бы, что мне нужно, поэтому реакция обеих женщин — полное замешательство, переходящее в ступор — меня здорово разозлила. Я даже секунду колебался перед искушением: а не куснуть ли их легонько для придания сообразительности и скорости? Но вместо этого я принялся подпрыгивать перед ними на всех четырех лапах, поскуливать и бросаться к калитке.
— Ну, конечно, что-то случилось с Сережей, — определила девушка. — Джек хочет нас отвести к нему. Пойдем скорее, мама!
Они быстро натянули обувь, куртки и выбежали на улицу, явно намереваясь направиться к станции, однако я преградил дорогу и грозно зарычал, заставив их отпрянуть.
— Ты что, Джек? — опять спросила девушка.
И тут возле ворот взлаяли, взвыли, всхрипели собаки. Местная свора отметила появление пришлой и обменялась с ней любезностями. Тревогу, угрозу, опасность несли эти звериные вопли. И женщины наконец услышали их правильно.
— Мама! Мы должны бежать за Джеком! — негромко вскрикнула девушка, увлекая за собой мать.
Приноравливаясь к их скорости, я трусил впереди к маленькой калитке, что выводила из поселка в лес, и думал о том, что преследователи добрались до ворот слишком уж быстро. Собаки не могли не заметить моих меток, если только их хозяева не избрали иной путь.
Лес принял нас, объял и укрыл своим мраком. Женщинам нетрудно было следовать за мной: даже в темноте ночи моя белая шерсть достаточно хорошо видна, я не убегал слишком далеко и старательно выбирал наиболее удобную дорогу. Проблема в том, куда она могла нас привести. Путь к железнодорожной станции и к шоссе был отрезан. Сейчас я вел их на юг, к небольшой деревеньке, на которую наткнулся сегодня во время охоты. Деревенька была из тех, где заканчивается асфальт. Но асфальт там был, а значит, начинался он непременно на какой-то магистрали, которая должна была унести девушку и ее мать от опасности. Беда в том, что от деревеньки нас отделяло около двенадцати километров (менее часа спокойного, размеренного бега для меня), которые для этих женщин сейчас были совершенно непреодолимы.
Но самым неприятным было то, что за нашими спинами я ощущал погоню. Собаки шли по нашему следу, и мой запах их не отпугивал, хотя и заставлял волноваться. Такое случалось со мной впервые. О причинах смелости животных я пока что мог лишь догадываться, и догадка эта совсем меня не радовала. Как бы то ни было, погоня приближалась и через час или меньше неминуемо должна была нас настигнуть. Поэтому я решил сделать единственное, что мне оставалось. Под кроной огромного дуба я остановился. Женщины были благодарны мне за возможность передохнуть и тут же в изнеможении буквально повалились на мягкий мох. Тогда я помчался назад по собственному следу, надеясь, что девушка с матерью не тронутся с места до моего возвращения.