— И опираясь на камень сей, вы отказались от абсолютов этики, эстетики и норм рыцарский морали, смешав добро и зло в единый серый цвет. И восхитились множеством полученных оттенков, как будто в самом деле произошли от обезьян.
Я хотел возразить, что на Эйнштейна в данном случае она возводит напраслину, что в раскрепощении общества повинен Фрейд, а возможно, и Дарвин, но промолчал, потому что в этот самый момент был осенен другой, более насущной мыслью.
— Сколько вас?
— Все, сколько есть. Весь народ.
Я ахнул.
— А если я против?
— Я это не обсуждаю, — просто сказала миледи Маб. — Только поверьте, вам будет дешевле обойтись без войны.
Я был невежлив. Точнее, я был достаточно вежлив, чтобы уделить этому продолжающемуся бреду или, скорее, галлюцинации столько драгоценного времени, какой бы прелестной ни была крошечная особа на моем письменном столе. Дипломатия — дипломатией, дама любого размера вправе рассчитывать на мою учтивость, но до определенной степени. Предел есть всему, и учтивость не сковывает меня, когда я вижу, что ею пользуются для ущемления моих интересов. Писк и возня за прижизненным изданием «De nova Stella» Тихо Браге заставили меня подняться на ноги, решительно пересечь комнату и поднять книгу, за которой обнаружилась взлохмаченная парочка. Девушка попыталась втиснуться в щель между переплетами, молодой человек отважно выхватил булавочную шпажонку. Я легко прихлопнул бы обоих одной газетой.
— Вы что же, — растерянно произнес я, — намерены тут размножаться?
От королевы, взвившейся в воздух в районе моего виска, тянуло холодом, как от зависшего в невесомости кубика льда.
— Мои подданные будут наказаны за неуместную торопливость и нарушение правил дипломатического этикета. Но налагать жесткие постоянные ограничения в деле вроде этого было бы неоправданной жестокостью, вы не находите?
— Ну нет! Только через мой труп! — заявил я и решительно покинул библиотеку. Я нуждался в одиночестве, дабы продумать планы войны.
Пыльные эльфы. Отлично. У меня завелись паразиты.
Я скверно спал. Мне снилась королева Маб, повисшая в воздухе над моей головой. Рыжеволосый Фрике шнырял за ее спиной вверх-вниз, и я без труда распознал в нем мелкую бездарную сволочь из тех, что паразитируют на особенном расположении высокопоставленных дам. В данный момент функция его состояла в том, чтобы держать перед собой крохотный фонарик. Благодаря фонарику я, собственно, их и видел.
— Ваше Величество, — сказал он, приглушив голос, но так, что я все равно слышал, — вы же могли бы решить эту проблему раз и навсегда. Для вас его сон — все равно что для скульптора глина.
— Он слишком стар, — отозвалась Владычица Снов. — Что толку щекотать ему ноздри? Пробуждение в этом разбитом дряхлом теле только разочарует его.
Фрике высокомерно пожал плечами. Похоже, наши с ним чувства по отношению друг к другу были взаимны.
— Я говорю о другом. Ты, — от меня не ускользнула эта смена местоимения на более доверительное, — могла бы сделать что-то более… радикальное. В конце концов, он несносный старик, никому не нужный, злой и обремененный дурными мыслями. Насколько мне хватает опыта, смертные желали бы, чтобы их существование завершалось именно так, в спокойном мирном сне.
Я хотел пошевелиться, проснуться, разогнать этот дурацкий, страшный, сказочный, порожденный комплексами сон, но был не в состоянии заставить себя ни повернуться, ни крикнуть, как это обычно бывает во сне. Мне было бы смешно наблюдать себя приговариваемым высокомерной маленькой леди — в сущности, плодом моей фантазии или маразма, — когда бы я не был так возмущен. Мало того, что они в грош не ставили презумпцию невиновности, так я еще и слова в свою защиту произнести не мог!
— Таким образом мы ничего не выиграем, — возразила Маб, и я на удивление взбодрился. — Сейчас не те времена, когда мы могли столетиями оставаться в заброшенных замках, тревожимые лишь дерзкими деревенскими мальчишками. Только он один содержит дом в пригодном для нас состоянии. Если он умрет, его наследники немедленно выхолостят тут всю атмосферу, и нам предоставится прелестный выбор: снова ютиться в тесной второсортной квартирке-сарае.
— Маб, — прошептал Фрике прочувствованно, — мне больно видеть, как ты поступаешься королевским достоинством!
— В противном случае эту восхитительную жилплощадь займут гремлины — молодая раса, порожденная человеческой фантазией в эру электричества. Они устойчивы к дисбактериозу.