Мужичок в заляпанном комбинезоне преспокойно карабкался вверх, несмотря на мои вопли протеста. Я даже решил было опрокинуть на него одну из банок с краской, что стояли чуть в сторонке, — пусть будет ярко-поросячьего цвета с головы до ног.
Забавно, но до этого я ни одной банки не приметил.
Он взобрался на мой «этаж», поправил комбинезон и тут же приступил к работе.
— Эй ты, как дела? — спросил я нарочито неприязненно, надеясь, что он сообразит, зачем я здесь, и уберется.
Он не обратил на меня ни малейшего внимания и принялся закрашивать плакат с автомобилем.
Мужик был не робкого десятка, но и не семи пядей во лбу. Какой-нибудь примерный гражданин заметит, чем он тут занимается, и вызовет полицию. И через пару минут…
Эта мысль мне сразу, и очень понравилась: какой смысл прыгать с рекламного щита без зрителей?
Я пожал плечами и вернулся к комиксу. Пусть этот сумасшедший занимается своими делами, пока я жду свою аудиторию. Время пока есть.
В течение следующих нескольких минут Маляр медленно, но верно приближался, пока не остановился совсем рядом, закончив расписывать очередной кусок «холста». Я прислонялся к щиту, загораживая собой его возможное поле деятельности. Маляр взглянул на меня, словно я только что материализовался из ниоткуда, потом пожал плечами и старательно обвел мой силуэт по бокам и сверху, при этом совершенно не запачкав. Перешагнув через меня, он продолжил «дело своей жизни» на другой стороне. Небольшое пятно в форме меня осталось незакрашенным.
И ни слова. Я был лишь незначительным временным неудобством. Будто он говорил мне: «Нет проблем, дружище, я подожду, когда ты прыгнешь, вернусь и докрашу».
Такое равнодушие заставило меня буквально вскипеть. Но я решил не терять времени на скандал с придурком.
В паре метров от подножия щита проскользил Скейтер и, мастерски проделав двойное сальто с разворотом в полете над дорогой, ловко приземлился на парковке. Он помахал рукой нескольким водителям и остановился перед голографическим зданием. Держа скейтборд под мышкой, он прочитал надпись о продаже дома на виртуальной табличке, воткнутой в зеленый виртуальный газон перед виртуальным строением, потом прошел по тропинке, открыл парадную дверь и исчез внутри.
Я действительно это видел или у меня галлюцинации?
Я взглянул на противоположную сторону широкой улицы. Там разминался тот же Скейтер — выполнял на специальной дорожке простенькие упражнения, постепенно переходя к более сложным трюкам, по-видимому, готовился к новому эффектному прыжку через дорогу.
Бросив взгляд назад на парковку, я отметил, что виртуального строения больше нет. Вместо него возвышался рекламный щит с объемным видом интерьера другого дома, улыбающийся риэлтор гостеприимным жестом приглашал оценить уют и великолепие жилища.
Интересное кино! Какой совместный бизнес может быть у торговцев недвижимостью и владельцев спортивных площадок? Но, черт побери, Скейтер же зашел в голографический дом!
Разве они могут видеть друг друга? Если слово «видеть» тут уместно.
Выводы следовали страшноватые. Неужели рекламные щиты формируют свои собственные взаимоотношения, создают свои собственные общественные структуры? Притом самостоятельно? Вряд ли. Просто искусственный интеллект приспосабливается к себе подобному. Вот и все. Некие светлые головы запрограммировали их распознавать другие голограммы и адаптироваться. Гонщик делал то же самое, только «общался» с людьми.
Проклятье! Мне самому никогда не удавалось поддерживать непринужденную беседу в реальном мире, а эти чертовы голограммы взаимодействуют, как настоящие! Вот что угнетает! Голограммы приспособлены к реальной жизни лучше, чем я.
Может, я должен извлечь какой-то урок из этой ситуации? Глупости! Раз в жизни мне удалось привязаться к кому-то — или Рэйчел надо называть «что-то»? — да и это было не по-настоящему. Может, я лучше приспособлен к виртуальному миру, чем к реальному…
Гадство! С чего это я пытаюсь выдумать себе какие-то оправдания? Эти рекламные штучки доведут меня до дурдома!
В этот момент Маляр перешагнул через меня, направляясь к лестнице. Вздрогнув, я накренился вбок, прямо на ближайшую банку с краской.
Только не опрокинул ее, потому что она исчезла.
Я взглянул на трудягу, спускавшегося с лесов по лестнице, потом воззрился на его работу. Он выкрасил ярко-розовым весь щит — кроме моего силуэта, — затем ядовито-зеленым нарисовал посередине логотип какой-то новой краски для дома.