И все же понемногу Тано успокоился. Его внимание переключалось на открывающуюся картину. А это что за лагерь? Одна-единственная постройка продолговатой, неправильной формы, напоминающая барак и сооруженная из… чего там только не было! Листы алюминия, керамические блоки, куски пластмассы, металла, оргстекла, пустые бидоны и даже нетесаные камни. Но удивительней всего было то, что, несмотря на абсолютную несочетаемость всех этих «стройматериалов», Саму удалось как-то их совместить — если не со вкусом, то, по крайней мере, с чувством максимально возможной устойчивости. И отдельные мелочи говорили, что в бараке жили давно. Очень давно.
Тано поднялся со скамейки и вошел внутрь! Первое помещение оказалось жалким подобием кухни. Посредине возвышался сундук, заменяющий стол, и второй, поменьше, служащий стулом. На полу валялась куча пустых консервных банок, словно брошенных туда только что, а в углу у окна стоял полный бидончик воды. Тано сунул палец — вода была еще холодной, значит, Сам налил ее совсем недавно. Охваченный смутными подозрениями, Тано вышел в коридор и заглянул в следующее помещение. Спальня с раскладушкой без простыней и подушек, лишь тоненькое вытертое одеяльце небрежно брошено поверх кровати. Окно широко распахнуто, но, несмотря на это, в воздухе пахнет потом, затхлостью и пылью. Дальше располагалось подобие шкафа, забитого всяким старьем, протертой до дыр одеждой и рваной обувью. На стене висела еще одна раскладушка, с рамы которой свисало сложенное вчетверо одеяло — шерстяное и почти новое.
Затем взору гостя предстала совсем пустая комната, тоже с открытым окном, и, бегло осмотрев ее, Тано приблизился к последней двери. Попытался ее открыть… Но кто-то подпирал дверь изнутри! Прижимал ее, мешая открыть, терся об нее. Тано в смятении отступил. Образовавшаяся щелка потихоньку сузилась, дверь медленно захлопнулась. И опять послышался противный звук. Заледеневшими руками Тано снова толкнул дверь. Она уперлась в какую-то мягкую податливую массу. Под его усиливающимся нажимом щель начала расширяться сантиметр за сантиметром, и только сейчас он сообразил, что за дверью абсолютная темень. И непонятно почему, но именно эта расширяющаяся полоска мрака превратила его смятение в душераздирающий страх. Нервы у него не выдержали, он бросился бегом по коридору. Услышав, как позади него дверь с протяжным скрипом открылась, он не посмел даже оглянуться. Что-то затопало вслед…
Выскочив на улицу, он поискал глазами какое-нибудь средство самообороны. Схватив камень, он повернулся к… Саму. Его лицо, серое и обрюзгшее, делано улыбалось.
— Ты? — Тано продолжал сжимать камень. — Это ты был за дверью?
— А ты думал — кто? Твоя Диана, что ли?
— Прекрати. Зачем ты прятался?
— Ну-ну! Прятался, видите ли. Да на этой планете от чего прятаться?
— От меня!
— Разве ты «от чего», Тано? Или «от кого»?..
Тано швырнул камень и схватил Сама за плечи, но тут же отпустил, такой тот был липкий и потный. Обтер машинально ладони о штанины.
— Тела, тела, — не переставал ухмыляться Сам. — Потеют, иногда воняют и непрестанно стареют.
— Где мой звездолет?!
— Улетел.
— Как? Когда?
— Как, спрашиваешь? А вот так! — Сам помахал мясистыми руками вверх-вниз. — Как волшебная серебряная птица. А когда? Сообщу как-нибудь в другой раз.
— Ладно, Сам, хватит! — Тано чуть ли не умолял его. — Ты наверняка знаешь правду. Скажи, почему роботы меня бросили, зачем забрали скафандр, как улетели? Я ничего не понимаю!
— Да чего тут понимать? Что-то в здешних условиях на них повлияло, вот они умом и повредились. Или камешком кого-то из них стукнуло, у него крыша поехала, он и подговорил остальных сыграть с тобой злую шутку. Может, у тебя есть более убедительное объяснение?
— Нет, — вздохнул подавленно Тано. — Все до такой степени нелепо, просто бред… Но почему ты меня не предупредил?
— Я хотел, чтобы ты туда пошел. Мне нужна была еще пара часиков.
— Для чего?
— Проявить гостеприимство. Уж я расстарался, чтобы встретить тебя как следует.
«А может, он сумасшедший?» — Тано напряженно всмотрелся в лицо нового знакомого, взглянул в глаза, которые следили за ним зорко и оценивающе. В них не угадывалось ни малейшего намека на безумие.
— Слушай, Сам, — проговорил он нарочито спокойным тоном, — я на этой планете ровно неделю…
— И что ты все это время делал? — перебил его толстяк.
— Ну… пробы, исследования, — Тано смутил этот крайне неуместный вопрос, — естественно, самое пристальное внимание я уделил этим существам…
— Зря. Они — ничтожества.
— Гм… Малоподходящее определение для первичных организмов.
— Или вторичных, — поучительно поднял палец Сам. — Какая разница! Важно, что флегмады — жалкие ничтожества. Ты убедишься в этом. Скоро.
— Ты тоже называешь их «флегмадами»? — удивился Тано.
— А как их еще называть? По имени? Или по фамилии? Извини, но я не могу каждый раз заглядывать им внутрь, чтобы как-то отличать друг от друга.
— Но ведь это название придумал я!
— От слов «флегматики» и «громады», так? — оживился Сам.
— Да! — с облегчением засмеялся Тано. — Но это просто невероятно, что нам обоим пришла в голову такая чепуха.
— Чепуха для того и существует, чтобы приходить в чьи-нибудь головы.
Они помолчали несколько секунд, глядя друг на друга, механически кивая головами. Потом Тано вернулся к своим вопросам, хотя уже понял: Сам умышленно не хочет давать ему вразумительных ответов. И увиливает при помощи разных туманных, отвлеченных фраз. Только по какой причине?
— Я вот о чем хотел спросить. Никак не пойму, почему за целую неделю, пока я работал там, за скалами, ты ни разу ко мне не пришел? Ведь событие-то исключительное — совершил посадку чужой звездолет…
— Я не видел, как ты садился, — заявил Сам. — Видимо, спал в тот момент, да я никогда, никогда не смотрю на небо. А ты опустился на антигравитаторах, бесшумно и легко, легко, легко!
— Да, но, понимаешь, все же это очень удивительно — ведь звездолет должен был оставить хоть какие-то следы. Как это может быть — всего за несколько часов…
— Может, Тано. В нашей долине — затишье, скалы нас оберегают, однако там, дальше, непрестанный ветер уничтожает все следы. Там бушуют стихии! Я испытал их силу на себе. К тому же, как ты только что сам говорил, ты опустился легко, на антигравитаторах.
— Это не я, а ты говорил, — уточнил Тано. — И теперь изволь объяснить, откуда тебе это известно?
— Я просто предположил… Перестань меня допрашивать! Что такого особенного случилось?
— Как это — что?! — воскликнул Тано, но, подумав, добавил более спокойно: — А ты прав, приятель! Ничего особенного. Роботы в любом случае вернут звездолет на Землю. А через несколько месяцев прибудет экспедиция, и все образуется. К счастью, я еще в первый день сообщил им свои координаты. Искать нас не придется — обнаружат сразу же.
— Да-да! Но до тех пор, хочешь ты того или нет, придется тебе побыть у меня. Ведь так?
— Что ты спрашиваешь? Разве у меня есть выбор?
— Выбора у тебя никакого. Нет его! Ни у тебя, ни у меня! Хорошо, что ты это понимаешь.
Сам зашел за барак и вскоре вернулся оттуда с глубоким жестяным сосудом, который вполне мог сойти за ведро. Поставил его к ногам Тано, и тот с неприятным чувством отскочил назад — внутри лежали два больших окровавленных куска мяса.
— Откуда ты это взял?
— О, не беспокойся, — небрежно бросил тот. — Этого у нас много. Даже слишком много. — Он нагнулся, начал резать мясо и бросать куски возле каменного очага у скамейки.
— Откуда ты это взял, я спрашиваю? — повторил Тано.
— Из консервных запасов, мог бы и сам догадаться.
— А почему оно с кровью?
— Таков способ обработки этих консервов. Ты что, раньше не видел? Мой звездолет был забит ими, я их выгрузил, перед тем как отправить корабль на Землю. А иначе чем бы я питался? Ну-ка, помогай! А то с голоду помрешь.
Вдвоем они накидали в очаг засохшего темно-коричневого мха, Сам утрамбовал его ногой, потом принес из кухни бидончик с водой, две пластмассовые тарелки и полбутыли густой желтоватой жидкости. Капнул несколько капель в кострище, и мох мгновенно вспыхнул.