— Ну, разумеется…
— Покажите, как пройти к столу регистрации. Сейчас же.
— Да, сэр.
Но лишившийся самообладания устроитель только поворачивался вокруг себя, наугад тыча пальцем во все стороны. Сжалившись над ним, поспешила вмешаться миниатюрная помощница:
— Вон там, сэр. Сразу за фонтаном, сэр.
Кивнув, Джек двинулся в сторону фонтана.
— Спасибо, — сказала за него Таша. — Как мило с вашей стороны нас встретить!
И прикрикнув на мальчиков, чтобы не отставали, нагнала мужа и только тогда вполголоса заметила:
— Мечем громы и молнии?
— Позже поговорим, — пообещал Джек.
— Жду не дождусь.
В огромном вестибюле отеля царила суета, впрочем, он не казался переполненным, и шума оказалось меньше, чем того можно было ожидать. Сотни фэнов болтали, сбившись тесными группками, но большинство внимательно изучало проходившего мимо Джека. Приглушенные голоса и громкий шепот сливались в уважительное бормотание. Иные фэны ухмылялись как старые знакомые, другие же нервозно посмеивались. Наверное, с четверть присутствующих — инопланетяне. Мучительно выверенные костюмы, смоделированные из псевдоплоти и голосвета в дополнение к расхожим хлопку и краске. Голосовые аппараты и вживленные переводчики позволяли людям общаться на любых языках. Джек без труда представлял себе, что они говорят. Глядя на человеческие лица с глазами «на полвосьмого» и елейными улыбками, так просто было почувствовать себя великим. А потом сердитая рожа или сдавленное проклятие напомнили Джеку о том, что кое-кто не одобряет ни его самого, ни его работу, и включилась писательская паранойя: у кого при себе пушка? У кого веревка? На каком дереве его повесят?
Глупая паранойя, но с веской причиной.
Глянув на жену, Джек втянул в легкие воздух.
— Кое-что вовек не изменится, — весело бросила Таша. — Только посмотри на всех этих инопланетян.
— Но ни одного клингдона, — возразил Джек. — Такое впечатление, что бедняги совсем вымерли.
К несчастью, их семилетка подслушал разговор родителей.
— Кто такие клингдоны? — спросил он, дергая отца за рукав.
— Инопланетяне понарошку, — объяснила мать. — Из старого кино и телевизора.
Пити обладал обширным, хотя и крайне поверхностным знанием массовой культуры.
— На кого они похожи? — спросил он, надувая щеки. — На фруфурканов?
— Нет… — начал было Джек.
— На болла? На смайликов? — мальчик бросал вопросы наугад. — Может, на бишоп-бойз?
— Тупица! Клингдоны же были просто люди, — только в двенадцать лет можно так кипятиться из-за простого невежества. — Просто компания актеров, Пити. Дурацкие актеры в дурацких масках, накладных примочках-прибамбасах.
— Спасибо, — вмешалась мать, прибегнув к дисциплинарному тону.
— А кто же они еще были, — не унимался Клэй. — И клингдоны вовсе не вымерли, потому что никогда взаправду не существовали.
Его родители обменялись усталыми взглядами.
— Спасибо, — снова сказала Клэю Таша, наградив его предупреждающим взором, от чего мальчик опустил плечи и выпятил нижнюю губу.
Вестибюль тянулся как будто целую вечность. Между фонтанами и озерцами, деревьями в кадках и мощеными дорожками разместились столики десятков всевозможных ресторанчиков. За ближайшим столиком сидел одинокий фэн. С каким-то странным, отрешенным и в то же время сердитым видом он пялился на Джека. Но не успела снова вспыхнуть паранойя, как Джек понял: мужик просто в имплантах. «Экстраглазки», как их назвала реклама. В настоящее время фэн был практически слеп, погружен в игру, книгу или вымышленную реальность. Экстраглазки только-только вышли на рынок и были чертовски дорогими. Лишь очень немногие решались заменить данные Богом глаза на протезы-импланты. А кроме того, коммерческие модели были громоздкими и медлительными, по сравнению с настоящими прототипами — экстраглазками, на которые последние пять лет весьма успешно полагался Джек.
И снова он почувствовался себя подлинным венцом творения.
Стол регистрации стоял у дальней стены. Выточен он был из куска искусственно выращенного сапфира, а за всей этой блестящей голубизной маячил одинокий андроид в черно-белой униформе и с улыбкой, которая яркостью могла потягаться с газовой горелкой. Лицо было человеческим ровно настолько, чтобы вселять уверенность. Голос был под стать:
— Мистер Рейнголд! — воскликнула машина. — Добро пожаловать в «Мариотт».
— Спасибо. Наш номер?
— На сорок седьмом этаже. Номер девять.