Джек оглянулся через плечо. Мальчики еще сидели на скамейке, но один уже плакал. Пити. Он услышал всхлипывания, потом грубый голос Клэя:
— Да все будет хорошо. Заткнись, плакса!
Тиммонс стоял один, тихонько, но экспансивно разговаривая с кем-то, кого видел он один.
Джек повернулся к Таше, но жены на прежнем месте уже не было. Она бежала по подъемнику: благодаря высоте ее тело стало легче, шаг — шире, а спину она держала прямо. Он попытался окликнуть ее, прокричать «Что ты делаешь?», потом побежал догонять к краю подъемника и ленточке теплого янтарного света.
Таша сидела на корочках в опасной близости от невидимого купола, который не позволял улетучиться воздуху и не впускал жестокий вакуум. Лицо она спрятала в коленях. Таша плакала от ужаса и отвращения.
— Бескровный или нет, — признал Джек, — все равно произошел переворот. Восстание. И будь у тех, кто за всем стоит, достаточно власти, они не стали бы просить меня дать им свое доброе имя.
Таша молчала, делая вид, что не видит мужа.
Джек снова оглянулся через плечо. К ним шел Тиммонс.
— Над нами и под нами люди, — снова начал Джек. — И в обеих группировках лучшие умы, какие только можно найти. Готов поспорить, в эту самую минуту все ломают голову, как все починить и вытащить нас отсюда.
— На что ты готов поспорить? — спросила, шмыгнув носом, Таша. — Что ты готов поставить на кон?
Джек открыл было рот, но не нашелся, что сказать.
Таша отвернулась.
— Знаешь, чем были плохи твои романы?
— Мои романы?
Она снова шмыгнула носом.
— Ты всегда был слишком осторожен. Со стилем, с темой. Ты никогда по-настоящему не рисковал. Даже не знаю, сколько раз я хотела сказать тебе: «Попытайся быть смелым, Джек. Хотя бы однажды. Пройди по этому пути дальше, чем все коммерческие авторы».
— Черт, а я не знал, — пробормотал он.
— Потому что я тебе этого так и не сказала.
Тиммонс был уже столь близко, что слышалось его дыхание, и тут же раздался встревоженный голос:
— Так ты решился? Джек? Джек? — позвал Тиммонс.
Джек поглядел на жену.
— И что ты предлагаешь? Скажем этому дерьму «да», а потом, когда я и впрямь стану президентом, повернем против них?
— И укусим их в зад! Разумная, оточенная временем стратегия. — Тут она спокойно поднялась на ноги, глядя, как Тиммонс преодолевает оставшиеся метры, и в эти последние мгновения одиночества вдвоем добавила: — Или не дадим взять себя на пушку, если тебе кажется, что они блефуют. Скажем им: «Нет, и валите ко всем чертям».
— Как скажем?.. — пробормотал он.
А потом вдруг принял решение.
Медленный шаг назад, и вот он уже стоит так близко от купола, что мурашки бегут по коже. Невидимый купол способен удержать атмосферу, но не тело взрослого человека.
Замедлив шаг, Тиммонс остановился перед ними.
— Ладно, Джек. Что ты решил?
Джек посмотрел на жену. Таша встретила его взгляд, и в ее лице пррступила холодная уверенность.
— Выбор за тобой, милый, — твердо и спокойно сказала Таша. — Как бы ты ни решил. Я всегда с тобой.
На этом оба они повернулись к Тиммонсу.
— Да, Джек?..
— Ноги, — прошептал Джек. — Хватай его за ноги. А я буду крутить мерзавцу руки.
Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ
Публицистика
Ив Фремьон
Поедешь на кон?
Журнал не раз писал о проблемах фэндома, не раз анализировал сильные и слабые стороны этого сугубо фантастического явления и, конечно же, рассказывал о разнообразных конвентах. Но пребывали мы в основном на российской почве, хотя об истории фэн-движения, а следовательно, его американских корнях тоже было поведано. Сегодня мы предлагаем вам европейский взгляд на фестивали фантастики. Автор этих заметок — французский писатель, активный участник конов, бывший главный редактор журнала «Вселенная».
Час настал. Нужно остановить это, пока мы не вляпались по самые щупальца в гнилое болото скуки. Всем нам — тем, кто пишет, читает, чувствует фантастику и живет ею — снится кошмарный сон, который надо либо прекратить, либо превратить в сладкую мечту. Этот кошмар именуется КОНВЕНТОМ (или Конгрессом, или Фестивалем, или Конференцией) фантастики. Всем нам — людям, по мнению которых жанр фантастики имеет мало общего с остальной (дохлой!) литературой — надо согласиться с тем, что эти мероприятия выглядят буквальной копией сборищ ветеранов, воспитанников Государственного административного училища или членов клуба «Ротари». Одним словом (или сотней слов), они вызывают столь сильное отвращение, что народ впадает в тоску, наблюдая, как мало выдумки вкладывают в них те, кто по своей профессии должен этим качеством обладать.