— Ну как, господин Ермилов, вы удовлетворены?
— А? Что?
— Я спрашиваю вас, удовлетворены ли вы результатами проверки? — медленно и внятно повторил Аристарх Венедиктович.
— Я? Результатами? Э… Да, удовлетворен.
— Ну что ж, я рад. Теперь давайте так: сейчас вы определяетесь с архитектором, пару дней даете нам на подготовку, и в четверг утвердим график рандеву, после чего вы увидитесь с маэстро. Сейчас я прошу вас пройти к Александру и обсудить с ним кандидатуру зодчего.
Колян слабо кивнул и, с трудом переставляя ослабевшие ноги, направился к окну. Аристарх Венедиктович снисходительно-насмешливо покачал головой, взял ошалевшего предпринимателя за плечи и мягко развернул его в сторону двери, придав ускорение несильным тычком между лопаток.
Молодой человек уже ожидал его. Во всяком случае, профессионально-приветливая улыбка занимала положенное ей место, и изящный «паркер» в полной готовности лежал на столе рядом с бланком, на котором жирно выделялось слово «Контракт». Сбоку имел место внушительных размеров фолиант с отсвечивающей золотом надписью: «Дворцы и памятники Санкт-Петербурга».
— Меня ваш главный прислал насчет архитектора, — сказал Колян, усаживаясь на знакомый стул. — Так что ты смотри, чтоб был самый лучший. Насчет бабок не сомневайся: плачу за все. И тебя не обижу. Давай, Санек, подсуетись.
— Конечно, Николай Петрович, — улыбнулся молодой человек. — Я рад, что вы убедились в наших возможностях. Для начала ознакомьтесь, — он вынул из лежащей на столе папки лист бумаги и передал его Коляну. — Это у нас что-то вроде прайс-листа. Как видите, все архитекторы, с которыми мы на сегодняшний день имеем дело, разбиты на три ценовые категории. Вас, как я понимаю, интересует высшая, — он постучал пальцем по верхней части листа. — В нее входят зодчие, которые работали по заказу коронованных особ. Из этой категории я бы рекомендовал вам Франческо Бартоломео Растрелли. Это великий архитектор итальянского происхождения. Работал в России в XVIII веке. Самое известное его творение — Зимний дворец.
— Это на Дворцовой? Да ты че, Санек, охренел, в натуре? На кой мне такой домина? Нет, это, конечно, круто, но ведь на одном отоплении разоришься!
— Ну что вы, Николай Петрович, — улыбнулся Александр. — Я вовсе не предлагаю вам построить еще один Зимний дворец. Просто в этом строении наиболее полно раскрылся талант мастера. У Растрелли есть и другие постройки, такие, которые вполне подошли бы и для вас. Вот взгляните, — он положил перед Коляном фолиант и раскрыл его на заранее заложенной странице. — Например, Воронцовский дворец…
И он принялся увлеченно, с какой-то даже страстью рассказывать об особенностях архитектурного стиля Растрелли. Колян почти сразу перестал понимать, о чем идет речь, и лишь тупо таращился на мелькавшие перед ним фотографии фрагментов фасадов и внутренней отделки. Наконец, ощущая, как в голове воцаряется первобытный хаос, он изо всех сил ахнул кулаком по столу. Александр замолк на полуслове, оторвав взгляд от замысловатой детали антаблемента, которую он самозабвенно описывал.
— Хорош травить, Санек, — сказал Колян. — Если этот твой… как его… расстрелянный… царям строил, так и мне сгодится. Беру. Но только одно: супруга хочет, чтобы побольше всяких там завитушек. Как этот твой потянет?
— Конечно. Это как раз то, что вам нужно. Русское барокко, виднейшим представителем которого является Растрелли, как раз и предполагает…
— Ша, разговорчивый, — Колян шлепнул ладонью по фолианту. — Ты меня в конец уболтаешь, я и как меня звать забуду. А мне нельзя, у меня бизнес. — Он широко осклабился, довольный шуткой. — Ну, что там у тебя за контракт, давай глянем.
Через полчаса все формальности были улажены, и Колян с экземпляром контракта покинул гостеприимные апартаменты фирмы «Архитектор».
Через два дня «вольво» Коляна вновь остановилась у подъезда фирмы. Колян вылез из машины и шагнул в прохладный полумрак подъезда. Видимо, его уже ждали: как только он остановился у знакомой бронированной двери, мягко щелкнул замок. Колян взялся за ручку, ощутив, как у него мгновенно вспотели ладони, потянул ее на себя и вошел в прихожую. Одновременно открылась дверь приемной, и на пороге возник Александр.
— Здравствуйте, Николай Петрович, — сказал он. — Сейчас вы увидитесь с Растрелли. Мы доставили его буквально десять минут назад. Маэстро принял ваш заказ и желает получить указания относительно деталей проекта. Прошу вас, — и Александр распахнул дверь в комнату, где обитали академик с Сергеем.
На одном из стоящих у стены стульев в непринужденной позе сидел господин лет тридцати пяти, выглядевший в этом интерьере более чем странно. Его густо напудренные волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке черной лентой. Одет он был в светло-коричневый кафтан и золотистый жилет, из-под которого виднелась белоснежная рубашка с пышным кружевным жабо, короткие светлые штаны, белые чулки и башмаки с большими пряжками. У него было слегка вытянутое приятное лицо, а в чуть выпуклых темных глазах угадывались недюжинный ум и живой, насмешливый нрав.