Бред… И все-таки… Что происходит с зондами? Почему они погибают один за другим? Возможно, вокруг планеты существует некое поле, воздействующее на дерхановый мозг стандартного разведывательного зонда?
Поле? Откуда оно могло взяться? Нет, это еще одна бредовая мысль. Однако…
А вдруг оно действует только на зонды? Допустим, к Драгоценности отправится человек…
Нос у женщины загибался крючком, глаза сильно косили, а губы кривились в мрачной усмешке. Присмотревшись, Хнор понял, что это его научительница радости жизни Сития Джок-о-бер из рода хохлатой кошки.
— Знаешь ли ты, в чем твоя вина? — спросила она.
Хнор судорожно сглотнул ставшую вдруг густой, словно сироп, слюну и ответил:
— Нет.
— Неужели? А не ты ли, обладая более чем превосходными способностями манипулирования, используешь их для участия в каких-то детских забавах?
Правый глаз научительницы повернулся вокруг своей оси, словно волчок, и уставился на Хнора с дикой яростью.
— Этот твой поединок. Ты принял в нем участие лишь из гордыни. Тому ли я тебя учила?
— Но я его обязательно выиграю.
— И ты думаешь, это тебя оправдывает? Думаешь, от этого кому-то, кроме. тебя, будет польза?
Сития Джок-о-бер ткнула ему в грудь пальцем. Кончик его жег, словно перед этим она раскалила его в кузнечном горне.
Ему захотелось спрятаться от суровой научительницы, провалиться под землю, разделиться на атомы…
Он провалился.
Там, под землей, все было совсем по-другому. Там было хорошо, и никто к нему не приставал. А еще там никто не имел понятия о том, как с помощью вероятностного поля можно выращивать овощи, строить дома или хотя бы просто зажечь огонь.
Он попытался прикинуть, какие из данного положения можно извлечь выгоды. Но тут перед ним опять появилась научительница.
— Тебе не стыдно? В то время, когда у обычного, рядового жителя нашей планеты всех его способностей хватает лишь на то, чтобы заставить вращаться вал обычного вероятностного двигателя, ты тратишь свой талант на то, чтобы потешить собственное самолюбие?
Хнор застонал. Он понял, что избавиться от Ситии Джок-о-бер ему не удастся. Она так и будет его преследовать до самой смерти, травить, обличать, загонять в угол, портить кровь, бередить совесть…
— Просыпайся, немедленно просыпайся!
Хнор открыл глаза.
Конечно, это оказался Эддун. Он тормошил его, приговаривая:
— Вставай, соня. Кажется, эти мыслящие решили преподнести нам сюрприз. Уверяю, он тебе понравится.
Если заглянуть в «апокрифическую лоцию» безумного Хрута, то на одной из ее страниц, наряду с описаниями планет-призраков, есть упоминание о планете последнего предела, той самой, где находят свое успокоение экипажи всех погибших в космосе кораблей. Правда, для того чтобы это успокоение получить, мало добраться до планеты, надо еще как-то умудриться проскочить мимо охраняющих ее невидимых стражей, суметь пробить щит, которым они закрывают ее от желающих получить успокоение.
После того как безумный Хрут написал свою «апокрифическую лоцию», он прожил еще лет двадцать. Составленная им «лоция» подверглась беспощадной критике, обструкции и расстрелу из самых главных орудий не только с позиций официальной науки, классического литературоведения, но и с точки зрения обычного здравого смысла. Это обеспечило ей просто феноменальную популярность среди обывателей и породило обычай у тех, кто имеет отношение к полетам в космосе, отзываться о ней с презрительной усмешкой, но на всякий случай держать ее в дальних уголках памяти своих компов.
Капитан не был исключением.
В данный момент он сидел у себя в каюте, пялился на гравюру с парусником и пытался сообразить, почудился ему во время его последней встречи с главным координатором-исследователем запах гниения или он существовал на самом деле. И если запах не относился к разряду галлюцинаций, то становится совершенно понятно, почему несколько стандартных дней назад лицо одного из техников показалось ему лицом трупа месячной давности.
Причем, все эти факты прекрасно увязывались со странными событиями, происходящими возле Драгоценности. Достаточно было лишь заглянуть в «апокрифическую лоцию».
Любое терпение может лопнуть. Статс-ассистентка взбунтовалась.