…моргнул и огляделся, словно пробуждаясь ото сна. Посмотрел на лежащего Джало, наклонился поближе…
— Он мертв, — проговорил Марко беспомощно. — А я даже не притронулся к нему.
Кин опустилась на колени рядом с трупом.
— Он умер раньше, чем ты успел подбежать.
Она видела, как лицо бывшего пилота Терминуса побелело после птичьего крика. Он уже падал, когда Марко его настиг.
Так как после смерти Джало прошло лишь несколько минут, имело смысл законсервировать его в медицинском саркофаге. Под руководством Кин Сильва с Марко перенесли и уложили тело, и на саркофаге моментально вспыхнули ряды красных огоньков. Кин изучила цифры и символы, появившиеся на нижней панели. Начало распада клеток, дисфункция внутренних органов, головной мозг поврежден… Когда они вернутся в человеческий мир, шесть месяцев в регенерирующем чане восстановят Джало.
— Сердце? — предположила Сильва.
— Да, массивный инфаркт. Ему повезло, — сказала Кин.
Последовало глубокое молчание, и когда Кин обернулась, шанда в изумлении смотрела на нее во все глаза.
— Инфаркт для нас не проблема, — объяснила ей Кин. — Простая работа, Джало будет как новенький. А вот если бы над ним успел поработать Марко, вряд ли осталось бы что-то подходящее для регенератора. Ведь этот человек имел глупость угрожать кунгу.
Сильва согласно кивнула.
— Марко параноик, как и все кунги. Но он умеет также действовать как человек.
— Помнишь, как Марко вошел в комнату, а мы не заметили? Эта бесшумная походка указывает на боевой статус кунга. А кунг, который готов сражаться, не понимает, что такое страх.
— Это замечательно, — сказала Сильва приятным голосом. — Наполовину кунг, наполовину человек. Я рада за него. Но мне, к сожалению, хорошо известно, что такое страх. И мне не стыдно признаться, что я изрядно напугана.
— Да, мне нетрудно тебя понять, потому что…
…несколько секунд головокружения, вечность отчаяния…
Первое, что увидела Кин, когда к ней вернулось зрение, был иллюминатор и то, что находилось за ним. Корабль был окружен белесым туманом, в котором кувыркались изломанные айсберги.
Она смутно осознавала, что где-то трезвонит звонок, но звон внезапно оборвался. Чувствовала, что дрейфует по кабине, в которой больше нет гравитации. Сильва тихо плавала под тем, что теперь казалось Кин потолком, неподвижная, как бревно.
«Давай подумаем, — сказала себе Кин. — Этот корабль плавал на озере. Теперь он плавает в космическом пространстве. Снаружи замерзший воздух и добрая половина озера, поэтому сейчас на Кунге, должно быть, бушует ужасная буря, ибо несколько кубических гектаров воды и воздуха, оказавшиеся внутри внепространственного поля корабля, во мгновение ока выдернуты в космос…»
В классическом состоянии свободного падения природный гений Кин несколько скукожился. Она забарахталась, суетливо замахала руками и ногами и как-то ухитрилась добраться до рубки управления, где Марко раскорячился над главным пультом, как паук, и закричала ему прямо в ухо.
Он вытащил ее из воздуха одной рукой, а другой повернул лицом к экрану на дальней стене рубки.
Кин уставилась на экран с открытым ртом.
Через некоторое время она отправилась искать Сильву и нашла ее в медицинском кабинете, где шанда заклеивала розовым пластырем ссадину на голове, ругаясь на нескольких языках. Кин притащила ее в рубку и заставила посмотреть.
Когда фильм закончился, они запустили его сначала.
— Я поставил пленку Джало в навигатор, — сказал Марко, когда фильм закончился в третий раз. — Но там оказалось еще и это.
— Давай еще раз, — сказала ему Кин. — Там есть несколько кадров, которые я хочу подробно рассмотреть.
— Качество просто великолепное, — заметил Марко.
— Еще бы. Картинки предназначались для передачи на десятки парсеков, так что…
— Пафвольти перифить фас на нефкалька фикунд, — вмешалась в разговор Сильва.
Она взялась руками за свои моржовые клыки и начала их вертеть. Кин в благоговейном ужасе наблюдала, как роскошные клыки Сильвы были отвинчены и отправлены на хранение в обтянутую кожей коробочку. Ей уже доводилось видеть шандов без клыков даже на самом Шанде, но это всегда были или дети, или осужденные преступники.
— Чего не сделаешь, чтобы стать хорошим лингвистом! Наука постоянно требует жертв, — сказала Сильва на безупречном общем языке. — Надеюсь, вы не думаете, что я подверглась этой операции без стыда и угрызений совести? Ладно, оставим это, потому что мне нужно кое-что сказать… Марко Дальнепроходец! Считаешь ли ты, что я глупа, сварлива и лишена чувства юмора?