Рабле — типичный сериальщик. Чосер с Боккаччо недалеко ушли. А уж ближе к XX веку — «Человеческая комедия», «Ругон-Маккары», «Сага о Форсайтах», «Люди доброй воли»!
Марсианский сериал Берроуза с огромным количеством однотипных романов чуть ли не рождает (наряду с Конаном-варваром Говарда и его благодарных последователей) современную массовую фантастическую литературу. Упомянем еще Лавкрафта и Кэйбелла, как стоявших у истоков фэнтези — литературы куда как более склонной к сериальности, нежели НФ. И это вполне объяснимо. Фэнтези (качественная, во всяком случае) всегда стремится к миростроительству, созданию новой реальности, максимально достоверной, так сказать «весомой-грубой-зримой». Поэтому авторы этого типа литературы и вынуждены создавать оригинальный фольклор, прорабатывать историю мира «ab ovo» и т. п. Понятно, что такого рода работу крайне трудно уместить на трехстах-четырехстах страницах. Отсюда и возникают те самые знаменитые сериалы, которые сами приходят в голову: истории о Земноморье, Средиземье, Амбере…
Вот тут-то и можно глубоко и по-философски задуматься: а зачем авторы ставят перед собой подобного рода цель? Ответов, естественно, несколько. С одной стороны, «исходное» общество уже досконально описано (хотя бы тем же Бальзаком, пусть, по мнению Белинского, и неудачно). Это раз. Прошел уже, успешно свалившись в могилу, по миру модернизм, который, как известно, это самое «общество» объявил суммой индивидуальных представлений, доказал невозможность его объективного познания (хаос и случай, господа!), да и похоронить его активно постарался. Это «два-три-четыре-пять». Теперь выходит погулять зайчик, то есть фэнтези. Нет общества как такового — и не надо. Познать мир невозможно? И Бог с ним! Примем из ослабевшей длани модернизма меч под названием «миф» — и начнем творить свою реальность с помощью его законов. Ведь фэнтези в процессе своего становления сначала опирается на мифы традиционные (трансформируя их в большей или меньшей степени) и лишь потом создает, так сказать, авторские.
Вот, на наш взгляд, причины сериальности в фэнтези. И естественно, что жанр, появившись на русской почве, воспользовался уже проверенными рецептами (забудем снова о чисто коммерческих выгодах сериала — это так банально!). Любопытно, кстати, что в процессе эволюции произведения фэнтези могут удаляться от объемов, которым позавидовали бы граф и профессор, вместе взятые. Сериальность уходит, уступая место очаровательной недосказанности, заставляющей самого читателя заполнять пустоты и лакуны (а порой и объяснять откровенные сюжетные неувязки). Вспомним хотя бы «Многорукого бога Далайна» С.Логинова или «Меч и радугу» Е.Хаецкой.
Но «меньше» не означает «лучше». Это просто «на вкус и цвет». Так порой трудно расстаться с тем же сэром Максом — и так порой хочется додумать реалии мира «Рубежа».
Интереснее вопрос: чем сериал как форма привлекает писателя?
Первый мотив сериальщика — тот, о котором говорил уважаемый пан Анджей Сапковский. Лень. Лениво писателю придумывать новое. Примем это мнение в качестве экспертного.
Второй мотив гораздо ближе к самому источнику писательской работы. Собственно, вопрос может быть перевернут: а почему не все писатели создают сериалы? Ведь давно замечено, что многие из тех, кто создает исключительно «штучные» произведения, тем не менее воспроизводят одни и те же характеры, ситуации, отношения.
Источник фантазии — дело темное, однако факт остается фактом: большинство писателей в своих фантазиях, выливающихся на бумагу, остаются в рамках определенного круга, более или менее широкого — в зависимости от таланта автора. Так вот, сериал — идеальное воплощение такого круга: фантазирование, позволяющее оставаться «при своем» и в то же время не переходящее в навязчивость.
Наконец, читатель. Парадоксальным образом он совмещает в себе позицию издателя и писателя: с одной стороны, он вкладывает в текст свои деньги, с другой — свое воображение.
Читатель готов отдавать свои деньги за известный ему продукт.
Читатель готов отдавать свое воображение во власть того, кто им уже завладел.
Читатель склонен оставаться в пределах того круга фантазий, который ему знаком и близок. С уже отмеченными различиями в восприятии «того же самого».
Возможно, привлекательность сериалов в том, что в них, родимых, как в жизни. Есть не только «подвиг» оного героя, но и «до, во время и после». Может, это наличие перспективы нас и утешает.