— Вас ждут новые сюрпризы, энсин Дакк.
Нервно рассмеявшись, я указала рукой на капитана Дакк:
— После этого? Валяйте, готова слушать.
На лице Дакк появилось недовольное выражение. Тарко умиротворяющим жестом опустил руку на мою спину.
Варсин проговорил:
— Сначала вы — точнее, капитан Дакк — предстанете перед судом. Предстоит провести расследование.
— Перед судом? По какому же обвинению?
Варсин пожал плечами.
— Превышение полномочий, безрассудный риск. — Он посмотрел на Дакк. — Предполагаю, что будут и другие пункты, в соответствии с нарушениями правила Учения Друза.
Дакк холодно улыбнулась. И я подумала, что и представить себе не могу, каким это образом мне удастся сделаться настолько циничной.
Варсин продолжил:
— Энсин, вы будете иметь непосредственное отношение к делу.
Я кивнула:
— Естественно. В будущем.
— Вы не поняли меня. Непосредственное отношение. Мы хотим, чтобы вы выступили в качестве обвинителя.
— Я? Сэр… — Я набрала воздуха в грудь. — Вы хотите, чтобы я обвиняла саму себя? В преступлении — предполагаемом, конечно, — которое совершу через двадцать четыре года? Или я чего-нибудь не понимаю?
Дакк рассмеялась:
— Так у них принято, детка. Кто еще может знать меня лучше, чем ты?
Я встала.
— Комиссар, я не буду этого делать.
— Садитесь, энсин.
— Я иду к капитану Яне.
— Садитесь. Немедленно.
Столь жесткой интонации мне еще не приходилось слышать. От испуга я села.
— Энсин, вы человек незрелый, неопытный и порывистый. Для выполнения этого приказа вам придется многому научиться. Но выбор вашей кандидатуры определяется необходимостью. Более того… — Я вновь почувствовала человечность в голосе комиссара. — Через четыре месяца вы обратитесь в родильный комплекс Базы 592 и потребуете разрешения на оплодотворение присутствующим здесь энсином Хама Тарко.
Тарко торопливо убрал руку с моей спины.
— Разрешение вам предоставят, — продолжил Варсин. — Я сам позабочусь об этом.
Я не верила своим ушам. А потом возмутилась, ощутив, что оказалась в какой-то ловушке:
— Почему это вы решили, что я захочу рожать ребенка от Тарко?
На лице комиссара появилось раздражение.
— По-вашему, это решаю я? Неужели вы не поняли, в каком положении мы находимся? Так написано в журнале «Факела». Потому что ребенок, которого вы родите, будет…
— Находиться на «Факеле» вместе со мной, — продолжила за него Дакк.
— Его звали Хама, — сказал комиссар. Клянусь, слова эти заставили Тарко побагроветь.
— Звали? — Я ощутила нечто вроде паники. Значит, он погиб, так? Погиб там, в Дымке?
Варсин буркнул:
— Давайте не будем забегать вперед, энсин.
Дакк наклонилась ко мне:
— Да, он погиб. Он пилотировал «Рассвет». Он вывел монопольную[7] бомбу на Сахарную Голову ксилитов. Поняла? Твой сын, Дакк. Наш сын. Он был героем.
«Только не надо забегать вперед», — несколько раз повторила я про себя. Однако кают-компания начинала кружиться вокруг меня.
В яхте Дакк я плыла вдоль огромного борта «Факела». Возле него неподвижно висели медицинские тендеры, закачивавшие какой-то уплотнитель в огромные раны.
«Факелу» разрешили присоединиться к флотилии подобных ему линейных кораблей. Живой корабль величиной с город просто не может быть изящным, однако я заметила в их движении координацию величественного танца. Они даже соприкасались боками — как колоссальные рыбины.
Дакк проговорила:
— Некоторые из этих титанов служат человеку более тысячи лет. Мы отнимаем у них самосознание — и тем не менее какая-то доля его все-таки сохраняется… потребность в утешении среди подобных себе.
Я слушала в полной рассеянности.
Дакк и я. То есть я сама, и еще раз я сама.
Яхта причалила, и нас с капитаном перенесли по трубам на борт «Факела». Я оказалась в какой-то пещере, стенки которой были укреплены жилами похожего на хрящ материала. Минуя отверстия, по округлым в поперечнике коридорам мы продвигались в недра сплин-корабля. Освещение уже исправили, бортовую гравитацию тоже. Экипажа Дакк не было видно, нам попадались только ремонтники с Базы.
— Тебе, кажется, еще не приходилось служить на сплине, так? Не забудь, что корабль этот живой. Он теплый. Ночами — то есть во время сна, — когда идешь по кораблю, повсюду спят люди: раздетые, на мешках с продовольствием, на оружии, просто в теплом уголке. Слышно, как пульсирует в его жилах кровь, а иногда даже, как бьется сердце — словно кто-то ударяет в гонг далеко от тебя. Ну, и крысы скребутся.
Уютная подробность, однако не слишком соответствовавшая тому флоту, который я знала.
— Крысы?
Она усмехнулась:
— Эти мелкие прохвосты пролезают повсюду.
Так вот мы и шли. Все вокруг выглядело не столь плохо, как при первом знакомстве с кораблем — посреди тьмы и хаоса. Тем не менее создавалось общее впечатление, что ты находишься в некоем внушительном чреве. И я просто не могла понять, каким образом сумею привыкнуть к подобной обстановке. Однако Дакк явно радовалась своему возвращению.
Мы пришли в глубокое помещение, которое Дакк называла животом. Оно напоминало ангар, разделенный на отсеки огромными прозрачными переборками, похожими на подернутую жирком мышцу. Внутри отсеков располагались мешки с похожей на воду жидкостью — зеленой и мутной.
Я похлопала по одному из них, слегка колыхнувшемуся под моей рукой. Внутри мешка находились какие-то растения, сновали рыбы, ползали моллюски, общество им составляли несколько автономных роботов.
— Похоже на аквариум, — сказала я.
— Это и есть аквариум. Миниатюрный кусочек океана. Зеленые водоросли не имеют корней, они годятся в пищу едва ли не целиком. Кроме того, в этих емкостях обитают морские моллюски, рыбы-мечехвосты и разнообразные микроорганизмы, составляющие полную и замкнутую экосистему. Так вот мы здесь живем. Животные эти населяют океаны Земли. Тебе не кажется, что это несколько романтично — воевать против сверхнауки ксилитов, полагаясь на капельку воды породившего нас первобытного океана?…
— А как вы поддерживаете численность видов в этом биоценозе?
— Растения отмирают сами. Моллюски поедают мертвых рыб. А рыбы поддерживают Свою численность, пожирая собственный молодняк.
Наверное, я скривилась.
— Привереда, — одернула она меня. — Пора забыть такие привычки.
И мы продолжили знакомство с чудесами сплин-корабля.
По правде сказать, я просто пыталась включиться. Должно быть, я находилась в своего рода шоке. Люди не приспособлены к временным парадоксам как таковым — и к встречам с самим собой, и к рассказам об участи еще не рожденных детей.
Ну а работа по расследованию обстоятельств будущих событий казалась мне и вовсе невозможной.
Процедура расследования представляла собой прихотливую смесь древних флотских традиций и принятого в Комиссариате судоговорения. Комиссар Варсин был назначен председателем суда, а в качестве обвинителя я представляла собой нечто среднее между прокурором, судебным приставом и судейским клерком. Сам суд, соединявший в себе функции присяжных и судей, состоял из комиссаров и флотских офицеров, среди которых затесалась парочка штатских и даже — для красоты — академик. Я решила, что в основе всего лежит компромисс между Комиссариатом и Флотом.
Однако расследование представляло собой только первый этап. После предъявления обвинений Дакк предстояло предстать перед полным военно-полевым судом, а возможно, и перед судом самой Коалиции. Словом, дело было очень серьезным.
К тому же обвинения, предъявленные мне самой, пусть и в будущем, были обидными: Небрежение, Приведшее к Повреждению Военного Корабля; Прискорбная Неспособность к Выполнению Служебного Долга; Неисполнение Приказа Вышестоящего Командования, Поставившее под Угрозу Цель Кампании Флота; Проявление Индивидуализма, Побудившее Экипаж Военного Корабля Отклониться от Положений Учения…