— При нынешнем состоянии современной науки — нет. Если верить большинству ученых.
— Очевидно, этот тип знает то, что не известно им, — заметил Фридман. — Жаль, что мы не сможем расспросить его подробнее.
— Говорю вам, инспектор, мы в толк не можем взять, как это получилось. Только сейчас был здесь и — фьють! Исчез.
Фридман угрюмо покачал головой. Шестеро полицейских во главе с Макаллисоном ворвались в квартиру. Шестеро полицейских поведали одну и ту же историю. Преступник растаял у них на глазах. Испарился.
У всех входов в здание были расставлены полицейские. Никто не видел, как выходил Киннок.
— Должно быть, он каким-то образом загипнотизировал вас, — предположил Фридман. — Первый раз слышу о таком трюке, но если он способен клонировать человеческие органы, может, для него загипнотизировать отряд копов — пара пустяков.
— По крайней мере, Линден у нас, — утешил его Макаллисон.
— Этот тип был поважнее Линдена, — покачал головой Фридман, продолжая осматривать квартиру.
Ванная. Порядок, чистота. Влажные полотенца. Ни мыла, ни косметики, ни бритвы, ни крема для бритья.
Спальня. Ни кровати, ни матраса, только что-то вроде резервуара. И стол, заваленный книгами. Нет, это не книги. Альбомы. Битком набитые бейсбольными карточками[3].
— Вот это да! — ахнул он. — 1925 год, 1918-й! Эти штуки, должно быть, стоили ему целого состояния!
— Посмотрите в шкафу, — посоветовал Макаллисон.
Фридман открыл шкаф. Три рубашки, пара брюк, пиджак, плащ. И груда старых комиксов, запаянных в пластиковые пакеты.
— Что еще он собирал?
— Пластинки, — сообщил Макаллисон. — Записи сорок пятого. Здесь их целая стопка.
— Бред какой-то, — пробормотал Фридман.
Он перешел во вторую спальню.
— А что здесь?
— Вроде поточной линии. Конечности, — сообщил Макаллисон.
— Конечности?
— Ну да. Руки, ноги…
Фридман толкнул дверь и вошел. Макаллисон остановился в дверном проеме, видимо, не слишком горя желанием последовать его примеру.
Еще несколько резервуаров с питательным раствором. Фридман тупо уставился в большую емкость, заполненную человеческими руками.
— А что, существует спрос на руки? — спросил он.
— Должно быть.
Фридман постучал по стеклу.
— Снимите отпечатки пальцев, — велел он. — Может быть, сумеем узнать, кому они принадлежат.
— Как это?…
— ДНК, — терпеливо пояснил Фридман. — Тканевая культура. Отпечатки пальцев. Откуда Киннок это брал? У себя? У кого-то еще?
Макаллисон нерешительно посмотрел на плавающие конечности.
— И еще одно, — вспомнил Фридман. — У вас остались еще какие-то записи наблюдения за Кинноком?
— Мы установили камеры в здании напротив и нацелили на окна гостиной. Чтобы проверить, бывали ли тут посетители. Но ни одного не оказалось. Во всяком случае, из тех, что входят в дверь.
— Давайте запись. Может быть, станет ясно, каким образом он сумел улизнуть.
— Прости, Пит, — извинился Лиман, — с удовольствием поехал бы на стадион. Но обещал Энджи, что возьму ее покататься на роликах.
— На роликах?! — донесся потрясенный голос Квинса. — Да ведь мне пришлось совершить убийство, чтобы отвоевать места для компании! Ларри так обрадовался, что бросился мне на шею!
— Мне ужасно жаль, Пит, но я обещал.
— Энджи поймет. Сегодня ведь решающий матч для «Соек»!
— Нет, Пит. Вряд ли она поймет.
— Ну… если ты так думаешь…
— Передай привет Ларри.
— Может, на следующей неделе соберемся с парнями, выпьем? Последнее время мы тебя совсем не видим.
— Конечно, соберемся, — согласился Лиман. Но в душе сильно усомнился. Пит Квинс решительно ему разонравился. И почему они считались раньше приятелями? Этот парень невыносимо скучен. Настоящий зануда. Только и говорит, что о работе или спорте, а в лучшем случае — о деньгах и сексе. Не прочел ни одной книги, если не считать двух-трех шпионских романов, пролистанных в зале ожидания аэропорта. Не интересуется ни искусством, ни музыкой, ни политикой, ни садоводством, ни религией.
Гораздо приятнее провести время с Энджи. И Шейлой.
При мысли о жене Стив улыбнулся. Он едва не пустил все по ветру — даже после того, как дал ей слово. Просто наваждение какое-то. Мания. Он любил Шейлу. Всегда любил… но одной женщины ему было недостаточно. Ему всегда и всего было недостаточно. Он все время хотел больше: больше денег, больше власти, больше женщин.
И вдруг его отпустило.
Это случилось во время последней командировки в Чикаго. Сначала все шло, как обычно. Флирт с хорошенькой стюардессой. Борьба с клиентом за каждый доллар. Небольшая пьянка с парнями из местного офиса. Вторая встреча с клиентом в стейк-хаусе, за жирным ужином, забивающим артерии холестериновыми бляшками. А потом намечалась веселая ночка с девицей из эскорт-агентства.
Штучка была хороша, ничего не скажешь: длинные рыжие волосы, длинные стройные ноги, большие груди и к тому же, вероятно, лет двадцать, ни днем больше. Звали ее то ли Мэри, то ли Мари, а может, и Луиза. Они танцевали в каком-то местном клубе и веселились на всю катушку. И Стив вовсе не думал ни о Шейле, ни об Энджи, ни о том, как будет лгать, вернувшись домой. После он повез девицу к себе в отель, и они еще раз выпили в баре. А потом…
Потом в его голове словно лампочка выключилась. Как в мульти-ках. И он наконец увидел. Все, как есть. Как он собственными руками губит свою жизнь. И что нужно сделать, чтобы все исправить. Первым делом нужно спровадить девицу.
Но это было только началом.
Он поднял трубку и набрал телефон местного цветочного магазина.
— Я хотел бы послать жене дюжину роз на длинных стеблях, — сказал он и, продиктовав адрес, добавил: — Подпишите: «С любовью. Стив».
— Поздравительная карточка? На день рождения? Годовщина?
— Нет. Просто так.
На экране мускулистый мужчина, проверявший клапан на одном из резервуаров, неторопливо поднял голову, когда Макаллисон в сопровождении бригады полицейских вошел в комнату.
Мужчина шагнул к ним, слегка повернулся — и исчез.
— Черт! — досадливо буркнул Фридман. — Как он это проделал?
— Может, стал невидимым? — предположил Макаллисон.
— Бред!
— У нас еще есть предыдущая четырехчасовая запись слежки.
— Включайте, — велел Фридман. — С самого начала. В ускоренном режиме.
И с тоской уставился на экран, где Киннок неестественно быстро шмыгал туда-сюда. Сейчас он открывает дверь ванной комнаты, наклоняется над ванной… Возвращается в гостиную, сбрасывает одежду.
— Стоп! — воскликнул Фридман. — Остановите на этом месте.
Макаллисон нажал кнопку.
— Иисусе! — прошептал он.
Обнаженное тело Киннока было розовым, совершенно безволосым и без малейших признаков гениталий.
— Думаете, он женщина? — озабоченно спросил Макаллисон.
— Пускайте запись, — скомандовал Фридман, — с обычной скоростью.
Киннок швырнул одежду на диван. Потянулся к горлу и РАССТЕГНУЛ ТЕЛО!
— Иисусе! — повторил Макаллисон.
Из распахнутой груди Киннока выползло нечто желтое на четырех лапах, заканчивающихся когтями.
— Ящерица! — завопил Макаллисон.
Они молча смотрели, как желтое ящероподобное существо спрыгнуло на пол и скользнуло в ванную, где и исчезло.
Стивен Лиман устало опустил голову на руки. Руки, в свою очередь, покоились на поцарапанном металлическом столе в комнате следователя.
— Кто-нибудь скажет мне, — в который раз воззвал он, — какого дьявола я здесь торчу?!
Он не надеялся на ответ. Никто не ждет ответа в ночных кошмарах.
Еще час назад все было прекрасно. Он поехал с Энджи на роликовую площадку и долго любовался резвящейся дочерью, наслаждаясь ее возбужденным смехом. Отошел к лотку купить попкорна. И тут его арестовали. Схватили, посадили в машину и привезли в участок, но пока еще ни в чем не обвинили. Однако не позволили позвонить.
3
Открытка с фотографией какого-либо известного игрока и сведениями о нем на обратной стороне.