К сожалению, большинство авторов этой версии не желает анализировать предыдущие части слова, в лучшем случае отделываясь тем, что, коль скоро меняется общая «модальность», меняется и само слово. Фантастика, конечно, способна на многое. Но заставить разумное существо разговаривать на языке, в котором один простейший объект имеет десяток наименований… впрочем, куда нас ни заносило!
Но самые невероятные планеты — это факт. Поэтому спектр экзотических версий, предложенных нашими читателями, впечатляет: здесь и разговор в разных временных плоскостях (Тэд Чан?), и язык, видоизменяющийся поминутно (Роберт Шекли+), и фонема, содержащая целое предложение, и гипнотический язык по принципу жест + звук = образ, и обонятельное, осязательное, телепатическое общение. Все это необычайно интересно, но, к сожалению, не соответствует условиям задачи.
Собственно, разгадку мы уже изложили, и читатели найдут ее подтверждение в рассказе. Остается лишь назвать победителей. Пять конкурсантов сумели увидеть не одну, а две проблемы в изучении языка инопланетян, однако двое из них взялись решать задачу экзотическим способом, третий, встав на верный путь, прошел его настолько извилисто, что запутался сам и запутал членов жюри. Таким образом, победителями становятся те, кто правильно описал обе проблемы, и указал, чем они вызваны: В. Варакин из Пензы и Д. Гулевой из Новосибирска. Третий приз за оригинальную идею получает Е. Важенин из Тюмени, предложивший обратную последовательность и логично ее обосновавший: именно первые три буквы/знака устанавливают категории языка, после чего следует собственно сообщение (скорее всего, сочетание слов), которое в силу различий речевого и слухового аппаратов не воспринимается землянами.
Итак, уже «расколотая» конкурсантами версия автора.
Сюзетт Xейден Элджин
МОЯ ЗЛАТАЯ ГОРДОСТЬ, ЧЕСТЬ И СЛАВА
На это великолепие стоило посмотреть. Однако Окка его ненавидела! И рада была бы смириться, но не могла, поэтому и чувствовала себя отвратительно пришибленной. Во всех направлениях, насколько хватало взора, вздымались башни Златой, сверкая россыпями бликов. «Во всех направлениях» — это на Златой означало несколько больше, чем на Земле, потому что абсолютно все строения были совершенно прозрачны: стены, полы, потолки, балки, арматура, до мельчайшей детали. Если какая конструкция на этой планете вдруг и обеспечивала клочок уединения, то, скорее всего, она была тщательно засекречена. Насколько Окка знала, ничего подобного здесь просто не существовало. С того места, где она ожидала своего мужа, она могла видеть сквозь шестьдесят шесть этажей нижней части здания и на девять этажей вверх и сквозь все стены вокруг — неизвестно на сколько километров. А когда на город опускалась тьма, вид становился просто сногсшибательным. Ужасно внушительным. И для нее — всегда кошмарным.
Многие люди, обычные люди, пребывали в уверенности, что концепция города-планеты — полный бред. Ну, разве что неплохая идейка для дилетантского научно-фантастического рассказика. Златая доказывала обратное. Кроме участков, занятых водными массивами или другими естественными преградами вроде гигантского ущелья, огромной горы да редких «уголков природы», буквально впаянных в плексиглас и предназначенных исключительно для осмотра, единственный город с непроизносимым названием полностью покрывал планету Златая. Это сделало возможным именовать его просто Город, наплевав на настоящее имя.
«Ты привыкнешь и через пару недель перестанешь замечать окружающий пейзаж», — говорили Окке вашингтонские начальники. И ошиблись: как только они с Юри прибыли на Златую, она испытала ужасное потрясение и пребывала в этом кошмаре все семь месяцев. Конечно, она старалась выбросить глупости из головы и даже немного преуспела, но все-таки… это по-прежнему страшно! Когда девушка смотрела вниз, ей совсем не казалось, что бесконечно простирающаяся структура уверенно поддерживает ее. Нет, Окка буквально ощущала: и она, и остальные — сидящие, лежащие, бредущие или бегущие по своим неотложным делам — болтались без руля и без ветрил в чудовищной, сверкающей огнями пустоте. Юри считал, что подобное не может не понравиться. «Завидую тебе, — сказал он как-то, когда Окка пожаловалась. — Как бы мне хотелось, чтобы ты как-нибудь поделилась со мной этим ощущением!»