Вот будет смеху, если правдолюбец Святослав Логинов сам со временем обрастет бородой легенд, превратится в миф — и, в свою очередь, подвергнется буйному набегу новых мифоборцев!
* * *Как видите, для простоты я ограничился бытовыми и наиболее общеизвестными литературно-историческими примерами.
Пора подбивать итоги.
Окружающая жизнь воспринимается нами настолько искаженно, что ее можно смело приравнять к выдумке, а реализм — к одному из направлений фантастики. Нельзя доверять даже увиденному своими глазами. Чем безогляднее убежден человек в достоверности собственного восприятия, тем сильнее он ошибается. Сверяя наши заблуждения с заблуждениями ближних, мы пускаем процесс по нарастающей: произошедшее оформляется сначала в ряд легенд, противоречащих друг другу, потом, как правило, в единую легенду. Наиболее фантастичны исторические события, поскольку в дело вступает еще и фактор времени. Попытки реставрации случившегося возмутительны уже тем, что разрушают сложившееся общее мнение.
К сожалению, миф можно ниспровергнуть лишь с помощью другого мифа, свидетельством чему служат идеологические кувырки и перевертыши, наблюдаемые при смене общественного строя, когда вчерашнее добро объявляется сегодняшним злом, а зло, соответственно, добром. Еще одно соображение: если некое явление и после подобного кувырка продолжает пользоваться неприязнью со стороны подавляющего большинства (а большинство всегда такое), стоит приглядеться к этому явлению повнимательней. Не исключено, что в нем-то и таится зернышко истины.
Поэтому на провокационный вопрос репортера: «Чем, на ваш взгляд, фантастика отличается от журналистики?» — я, несколько сгущая краски, ответил: «Фантастика — правда, прикидывающаяся вымыслом. А журналистика — наоборот».
Итак, фантастикой мы можем назвать бегство, или отступление, из коллективно созданного и создаваемого поныне мифа, именуемого реальной жизнью. Не берусь утверждать, будто чем дальше от вранья, тем ближе к правде (на самом деле, чем дальше от вранья, тем ближе к другому вранью), и всё-таки мне кажется, что мудрость данного маневра несомненна: куда бы вы ни бежали (НФ, фэнтези, хоррор, и т. п.), всегда остается шанс нечаянно обрести более верное понимание действительности.
Даже если этого не случится, отбежав на достаточное расстояние, вы можете оглянуться и увидеть миф целиком — возможность, которой изначально лишен реализм, сплошь и рядом ограничивающийся, по словам Достоевского, кончиком своего носа.
Ничего нового я здесь не открыл. Похожие взгляды высказывались и прежде. Пресловутый турбореализм поначалу удивлял меня отсутствием внятной программы. Однако спустя некоторое время, когда данное движение стало тихо разваливаться, оставшийся в одиночестве Андрей Лазарчук коротко и ясно изложил суть дела:
«Реализм постулирует: мир веществен, постигаем и описуем. Литература дает картину этого мира.
Фантастика постулирует: мир веществен, постигаем и описуем.
Литература проводит над ним опыты.
Турбореализм постулирует: мир веществен, однако постигается нами по большей части через описания, оставленные другими людьми. Мы не в состоянии отличить объективную истину от ее искажений и преломлений. Литература дает картину этого мира».
Формулировка настолько соответствовала моим собственным воззрениям, что я немедля прилепил из озорства «Алой ауре протопарторга», над которой в ту пору корпел, бирку «турбофэнтези». Когда же озадаченные читатели попросили объяснить, с чем это едят, ответил примерно так:
«Как известно, турбореализм исходит из невозможности отличить правду от лжи. Турбофэнтези, напротив, настаивает на том, что невозможно отличить ложь от правды. В этом вся разница».
Что же касается рецепта Андрея Валентинова, столь бестактно использованного Львом Толстым… Думаю, зря харьковский коллега ограничился всего двумя направлениями (альтернативная история и криптоистория). Наиболее полная формулировка, по-моему, должна звучать так: напиши всё, как есть, и получится фантастика.
Знать бы еще, как оно есть…
МНЕНИЕ
Экспертиза темы
За экспертизой редакция обратилась к трем писателям, которые, как и автор статьи, регулярно выступают с публицистическими материалами. Задавая вопрос: «Что в будущем напишут о фантастике рубежа XX и XXI веков?», мы дали экспертам карт-бланш в отношении формы ответа. Результат превзошел самые смелые наши ожидания. Во всяком случае, стихами эксперты до сих пор не писали.
Андрей ВАЛЕНТИНОВ: 1. Истории, отверзшей мрачный зрак, Нет дела до возни некормленых писак, Пытавшихся скудеющим умишком Пополнить свой кошель заемным серебришком. Иное видится: великия дела Фантастика свершить в России возмогла, Ея титаны, Ельцин и Гайдар, Не книгу, но страну химерам дали в дар, Утопиям, своим размахом смелым, Дающим фору всяким кампанеллам. А с ними — карлики, пигмеи-кравчуки, Чьи подвиги, однако ж, велики, Уэллса круче — быстро, без условья, Отправить полстраны назад в Средневековье. И вместе все, приявши верный тон, Народы повлекли с собой в Армагеддон. История — Фантастики сестра, И обе греются у страшного костра, Сгорают в коем не дрова — мечтанья, О космосе, о тайнах мирозданья, О будущем, где каждый — брат и друг, Где все живут под сению наук. То пламя освещало наши беды, И дымом шли Туманность Андромеды, И Полудень Великого Кольца, И КЭЦ-звезда, и счастье без конца. Такой трагедии достойны лишь гомеры. 2. Однако же иные зрим примеры. Писатели — в России, не в России, — Не соблазняясь тернием мессии, Кропали ерунду порой и хуже даже, Не для души, а просто для продажи, Драконов с эльфами без счету разводя, Заемных, не своих — воруя, не щадя, У Толкина, у прочих. Космоцарства Пылали в пламени вселенского коварства, Пока десантник Джон, pardon, Иван, Не разбивал в бою проклятых марсиан, За се вознагражден любовию принцессы. Там Сатане служили дружно мессы, Вампир там приходил, не прошен, к нам на пир, И тайны мира все скрывал кумир, Хранимый в подземелиях Кремля. Такою чушью полнилась земля, Такое и писали, и читали, За сим забыли их, не вспоминали, И ныне, в Полдень века Двадцать Два, Нет смысла тратить лишние слова. Олег ДИВОВ: