— Боже, как я скучаю по суши! — лицемерно вздыхаю я.
Другой парень из ДЗОС улыбается мне с симпатией.
— Не только вы, мэм, — говорит он, — но и вся Япония. Вы, должно быть, не знаете, что дельфины-крысы появились именно там. Вам не нравятся наши маленькие бомбочки? Тогда почаще слушайте новости. Один небольшой остров, принадлежащий Японии, оказался настолько заражен этими жуткими паразитами, что японцы были вынуждены ковровой бомбежкой стереть его с лица Земли…
Я стараюсь не выглядеть виноватой, провожая их в нашу туалетную комнату, где они намереваются бросить свои вонючие бомбочки в нашу ванну и унитаз. Маленькие дельфины проникли даже в канализацию, и единственный способ выморить их, по уверениям ДЗОС, состоит в регулярном отравлении сточных вод нервно-паралитическими веществами.
— Мэм, вам нельзя пользоваться туалетом и ванной до семи часов вечера, — предупреждают меня агенты, прежде чем уйти.
Я вздыхаю и отправляюсь в наш магазин. Гас в задней комнате, он и не слышал, как я вошла. У него в руках шланг, и Гас льет воду во внушительную стеклянную емкость.
— Гас?…
Он подпрыгивает и обливает себя с головы до пят.
— Только не смотри! — начинает умолять он. — Это… это мой подарок тебе к нашей годовщине.
— Рановато, ты не находишь? — замечаю я, пытаясь украдкой бросить любознательный взгляд за спину Гаса.
— Да, я знаю. — Он старается ограничить мне поле зрения. — Это вроде компенсации за прошлый год, — туманно объясняет он.
Тогда я бросаюсь в прямую атаку, и мне удается протиснуть голову под руку Гаса. И у меня перехватывает дух.
Сперва мне кажется, что я вижу моих ненаглядных любимцев, Ромео и Джульетту, но потом замечаю, что у этих дельфинчиков нет никаких волосков. И они длиной всего лишь в пять дюймов.
— Я же сказал тебе, что смогу избавиться от волос! — голос моего мужа полон скромного достоинства.
— Ох, Гас, — жалобно говорю я, вытягивая свою голову у него из-под мышки. — Я-то думала, ты извлек хороший урок из того, что произошло?
— Ну конечно, извлек, — Гас слегка обижается. — Они оба самцы. Поздравляю тебя с годовщиной, киска!
Перевела с английского Людмила ЩЁКОТОВА
© Ekaterina Sedia, David Bartell. Smiling Vermin. 2005. Печатается с разрешения авторов. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2005 г.
Майкл Суэнвик Я тоже жил в Аркадии
На холме в Аркадии Дарджер беседовал с сатиром.
— Э, секс дело хорошее, — говорил сатир. — Этого никто не станет отрицать. Но разве на нем свет клином сошелся? Не понимаю.
Сатира звали Деметриос Папатрагос, и по вечерам он играл на саксе в местном джаз-клубе.
— Да вы философ, — заметил Дарджер.
— Разве что доморощенный. — Сатир поправил кожаный передничек, единственный предмет одежды. — Но хватит про меня. Вас-то что сюда привело? В последнее время гостей у нас не много. Если не считать, конечно, африканских ученых.
— А зачем африканские ученые сюда пожаловали?
— Создают богов.
— Богов! Этого еще не хватало! Зачем?
— Кто может знать замыслы ученых? Приехали из самого Великого Зимбабве, пересекли винно-темное Средиземное море, забрались в наши романтичные холмы — и все ради чего? Чтобы запереться в развалинах монастыря святого Василиоса, где трудятся так же усердно и безрадостно, как настоящие монахи. Никогда не выходят, разве что купить еду или вино и взять у местных анализ крови или соскоб кожи. Один как-то предложил нимфе деньги за секс — подумать только!
— Возмутительно!
У нимф, женской разновидности сатиров, не было ни копыт, ни рогов. Но от смертных они не беременели. Только так, помимо крошечного хвостика (а вот его-то обычно прятали под платьем), можно было определить, какой они расы. Нужно ли говорить, что у смертных мужчин они пользовались той же безграничной популярностью, что и сатиры у женщин.
— Секс или даруется по доброй воле, или гроша ломаного не стоит.
— А вы и сами философ, — отозвался Папатрагос. — Послушайте… несколько наших барышень, наверное, сейчас в охоте. Хотите, порасспрашиваю?
— Возможно, мой добрый друг Сэрплас откликнется на такое предложение, но не я. Сколько бы удовольствия ни приносил сам акт, после я всегда чувствую себя виноватым. Один из недостатков депрессивного склада ума.
На том Дарджер попрощался, подобрал с земли трость и неспешно направился вниз, в город. Разговор дал ему обильную пищу для размышлений.
— Что слышно про Евангелосову бронзу? — спросил Сэрплас.
Он сидел на заднем дворике трактира со стаканом рестины и любовался закатом. Трактир на окраине городка стоял почти на опушке леса, где сосны, ели и каштаны уступали место садам и оливковым рощам, пастбищам для овец и коз и возделанным полям. Вид с заднего дворика был выше всяких похвал.