Не успел еще Петька добежать до гостя, как серпентиец принял облик человека средних лет, пухлого, лысоватого, с толстым добродушным лицом. При взгляде на него любой сказал бы: ну ясно, семья Волковых пригласила в гости родственника. Дядюшку, должно быть.
И «дядюшка» уселся на скамейку, очень натурально отдуваясь. Из-под задравшейся рубашки выглядывал потный лоснящийся живот.
Сейчас же последовали объятия и дружелюбная воркотня. Дети повисли на шее «дядюшки», чем тот явно наслаждался.
Дядя Матвей… Сейчас Максим уже не мог точно вспомнить, кто дал гостю имя May — Карина или Барбара? May — от Маугли. Аналогия напрашивалась сама собой. Звездный гость, человечий воспитанник, чужой среди своих… Одна только беда: круг «своих» сузился до размеров семьи. Для прочих May был либо дядей Матвеем, либо черным догом по кличке Маркиз. Странно ведь называть собаку May — люди подумают, что хозяин дразнит пса, изображая кошачий мяв, или попросту не в своем уме. Кое к чему Максим успел уже попривыкнуть, но все еще не любил выставлять себя дураком. Да и кто это любит за просто так, без вознаграждения?
С вознаграждениями было пока туго. Ну разве что дети получили занятного дядьку Матвея и небывалую игрушку в одном инопланетном лице, да еще жены сказали спасибо. Один раз. А играть на людях под дурачка Максиму приходилось нередко.
И было бы ради чего! Первые недели и даже месяцы Максим не находил ответа на этот вопрос. Неужели только для того, чтобы оставить с носом военных и политиков? Вот уж воистину достойная цель! Зато остался безработным с неясными финансовыми перспективами. Компенсация, к счастью, получена, но уже, считай, проедена…
Так ради чего? Контакта как такового? Очень надо! Может, просто ради любопытства? Уже теплее. Что там такого особенного, в созвездии Змеи? В чем состоит уникальность местных условий? Хорош уголок Вселенной, где не вмешательство свыше, не разгул тонких технологий, а самая что ни на есть естественная эволюция породила живые и разумные космические корабли!
Да если бы только корабли! Надо быть слепым или умственно ущербным, чтобы не видеть: способности серпентийцев значительно шире! Вот если бы их использовать на благо, во-первых, человечества, а во-вторых, лично себя как малой, но неотъемлемой части того же человечества!..
Обидный, но правильный вопрос: хватит ли для этого ума?
— На каком принципе вы летаете? — допытывался поначалу Максим, решив начать с малого.
— Не могу ответить. Нет адекватного понятия в вашем языке.
Исчерпывающе…
И речи не могло быть о том, чтобы напустить на серпентийца толпу ученых исследователей. Оставалось принять гостя таким, каков он есть. Начитавшийся научно-популярной литературы Максим утешал себя соображением: ведь Солнце — «поздняя» звезда. Миллиарды лет до того, как она зажглась, в Галактике светили другие звезды. Четыре миллиарда лет эволюции живой материи на Земле — много ли? А как насчет десяти миллиардов? До чего могла дойти жизнь за такой срок?
Приходилось сначала наблюдать, а потом уже спрашивать. Понять ответы удавалось не всегда, и Максим не знал, когда в самом деле нет нужного понятия ни в одном из человеческих языков, а когда May укрывается за этой словесной формулой, не желая отвечать.
Зато сделать приятное детям он никогда не ленился. Вырастить любую игрушку? Легко. Разжечь в мангале яблоневые дрова для шашлыка? Пожалуйста. Под радостный визг Вовки и Петьки дядя Матвей добывал огонь из собственной ладони. Мало шашлыка? Нет проблем: серпентиец зачерпывал пару горстей земли и спустя несколько секунд отпочковывал от себя несколько превосходно заквашенных кусочков вырезки — бараньей, свиной или говяжьей, на выбор. Жены поначалу брезговали таким мясом, потом привыкли, а Максим понял, что в случае чего его семейство с голоду не умрет. May мог изготовить любой продукт, хоть мамонтятину, если бы хоть раз имел возможность прикоснуться к ней.
Лишь сухое белое вино, столь уместно дополняющее шашлык, Максим никогда не доверял фабриковать серпентийцу — покупал сам. Идентичность идентичностью, а принципы — принципами. Пить на дармовщинку? Никогда. Кушать даром? Можно, но только иногда. Во избежание привычки.
Когда шашлык был съеден, а вино выпито, Максим, улучив минуту, спросил у игравшего с детьми серпентийца:
— А сделать что-нибудь живое ты можешь?
— Попробую.
Рука дяди Матвея метнулась с быстротой кобры, схватив порхавшую над кустами ежевики бабочку-лимонницу. May разжал ладонь — бабочка взлетела. Еще секунда — из ладони выросли желтые трепещущие крылышки. Бабочка-копия пошевелила усиками, вспорхнула и полетела искать нектар. May улыбнулся.