— Сукины дети! — заорал он, приплясывая от боли и дуя на пальцы. — Проклятая цепочка!
Мы подошли ближе. Стром снова растворился на заднем плане, я же выступила вперед. Лето внимательно наблюдал за нами. Один раз он взглянул на пистолет, но поднять его не решился.
— Что, вернулись вытоптать все остальное?
Я улыбнулась:
— Нет, мистер Лето. Мы пришли, чтобы извиниться — как добрые соседи. И вовсе не затем, чтобы вы нас подстрелили.
— Откуда я знал, что это не воры? — проворчал он.
— Здесь нет воров, нет нигде, вплоть до ближайшего христианского поселка.
Он потер пальцы и криво усмехнулся:
— Да уж, могу себе представить… С вашим братом шутки плохи.
Стром мысленно подтолкнул меня, и я поспешила добавить:
— Мы принесли вам новое растение в качестве компенсации за сломанное.
— Вот как? Значит, я должен извиниться, что напугал вас. — Он перевел взгляд с дома на меня. — Не возражаете, если я подберу свой пистолет? Вы ведь не будете больше швыряться всякой дрянью?
— А вы не будете больше стрелять? — Кажется, по отношению к последнему члену Сообщества это прозвучало слишком дерзко, но, похоже, его это ничуть не смутило.
— Ладно, все по-честному.
Он подобрал оружие и, раздвинув нас плечом, зашагал к дому. Увидев саженец томата, присыпанный свежей землей, он пробормотал:
— Надо было с другой стороны посадить…
Я ощутила растущее в нас раздражение. Этому человеку невозможно угодить.
— Вы знаете, как меня зовут. Значит, и моя история вам известна? — спросил он.
— Нет. Мы знаем только, что вы с Кольца.
— Хм. — Он поглядел на меня. — Полагаю, по законам гостеприимства я должен пригласить вас к себе. Что ж, заходите.
Весь дом состоял из единственной комнаты со смежной кухонькой и ванной. Узкий диванчик заодно служил хозяину кроватью: на нем лежали сложенные стопкой подушка и одеяло.
— Тесновато здесь стало, — заметил Лето, положив пистолет на стол и усаживаясь на один из двух табуретов. — Слишком мало места для такой кучи народа. Но ведь вы как бы один человек, да? — Он все время обращался исключительно ко мне.
— Мы все самостоятельные личности, — поспешила объяснить я.
— Но можем действовать и как единое целое.
— Да-да, я в курсе. Цепочка.
Спроси его про Кольцо. Спроси про космос.
— Присаживайся, — предложил он мне. — Ты ведь тут главная?
— Я всего лишь интерфейс, — поправила я и протянула ему руку.
— Наше имя Аполлон Пападопулос.
После секундной паузы он пожал мне руку.
— И кто же вы по отдельности?
Он все еще сжимал мою ладонь и, похоже, не собирался ее выпускать, пока я не отвечу на вопрос.
— Я Меда, а это Бола, Кванта, Стром и Мануэль.
— Рад познакомиться, Меда, — сказал он. Я вновь всем телом ощутила силу его взгляда и поспешила подавить ответную реакцию.
— Ну, и со всеми остальными.
— Вы ведь с Кольца? — сказала я. — Вы были частью Сообщества.
Он вздохнул:
— Когда-то.
— Расскажите об этом, пожалуйста! Как там, в космосе? Мы ведь собираемся стать пилотом.
Лето вскинул одну бровь.
— Значит, хотите знать, как все вышло?
— Очень.
— Ладно. Я еще никому не рассказывал всей истории целиком. — Он помолчал. — Думаете, это простое совпадение, когда оказываешься в такой дыре, у черта на рогах, и тут же сталкиваешься с цепочкой-пилотом?
— Нам кажется, для нас эта встреча — очередное испытание.
Мы уже привыкли во всем видеть испытания и проверки.
— А ты умна не по годам. Ну что ж, вот вам моя история. Озаглавим ее «Малкольм Лето — последний или первый в своем роде».
* * *Как объяснить вам, что такое Сообщество? Да вы даже чисел таких не сможете себе представить! Шесть миллиардов человек, слившихся воедино. Шесть миллиардов как одно целое.
Это был величайший синтез в истории человечества — сплав искусственного и человеческого интеллекта. Какое-то время я был его частью, и вот теперь его нет, а я все еще здесь. Сообщество переместилось в другую реальность, исчезло, испарилось, бросив меня на произвол судьбы.
Я был конструктором биокораблей. Выращивал молекулярные процессоры, которые использовались для слияния с Сообществом. Да-да, такие, как этот: вот он — вживляется в основание черепа и подсоединяется к мозгу.
Наша группа работала над увеличением производительности. Основные принципы были уже довольно хорошо разработаны, и мы — то есть я, Джиллиан и Генри — бились над улучшением проводимости транспортного слоя между электрохимическими импульсами мозга и микросхемами. Вся проблема была в том, что винтики у нас в голове крутятся слишком медленно.