Макаби посмотрел ей вслед — больно и в сердце пустота. Как будто отняли что-то, принадлежавшее ему. Почувствовав на себе взгляд Гарниша, Макаби пробормотал:
— Пожалуйста, извините меня, доктор, я давно уже так не обедал.
— Давно. Да, очень давно. Последний раз я имел честь принимать вас у себя пять лет назад, — лицо Гарниша не меняло насмешливого выражения.
Макаби помолчал в замешательстве.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь бывал у вас в гостях.
Гарниш усмехнулся.
— Сегодня мы обедаем уже в третий раз в этот самый день. Хотя… — он замолчал и обвел рукой богато отделанную столовую, — обстановка значительно улучшилась по сравнению с нашим первым обедом.
Макаби уставился на него. Гарниш поднялся, посмеиваясь.
— Пойдемте в библиотеку. Пора открыть истину.
Прихрамывая, опираясь на палку, Макаби вышел вслед за Гарнишем из столовой. Хозяин остановился у двери в библиотеку.
— Прошу прощения, я забыл, что вы хромаете из-за травмы. Мне казалось, должно было зажить.
Макаби попытался скрыть боль, но лицо его исказила гримаса.
— Теперь меня мучает артрит коленного сустава.
В просторной комнате Гарниш указал на кожаное кресло с высокой спинкой. Усевшись рядом с Макаби и положив ноги на пуфик, он достал сигару из кармана пиджака.
— Ужасно, эта катастрофа! Хотя вам, можно сказать, повезло: вы выжили. Как хорошо, что с вами не было жены.
Макаби посмотрел на картину, висевшую над камином: в бархатном кресле сидит Кэролин, одетая в синее вечернее платье, за ней стоит Гарниш в смокинге. Макаби невесело вспомнил, что когда-то собрался сделать предложение Кэролин, если его жизнь устроится, но затем судьба отвернулась от него. Он посмотрел на Гарниша.
— Вы ведь знаете, что я никогда не был женат.
Гарниш с цинизмом изучал лицо гостя.
— Ах, да. Как глупо с моей стороны! — он закурил сигару и поудобнее устроился в кресле. — Ну, а теперь мой рассказ. На самом деле три рассказа, хотя третий вы все еще помните, и я не буду вам этим докучать.
— Все еще помню… О чем вы?
Гарниш ухмыльнулся, глядя на гостя сквозь дым сигары.
— О вашей жизни, Макаби, или, вернее, о трех жизнях, две из которых больше не существуют.
Он отложил сигару и достал из кармана мужские наручные часы, поглаживая их, как любимое домашнее животное.
— Представьте себе, что какое-то событие навсегда меняет вашу жизнь: все, чем вы могли быть, кем могли стать. Вы бы, наверное, запомнили это событие, да?
Макаби почувствовал себя сбитым с толку. И еще он ощутил, как в нем рождается страх. Необъяснимый страх. Он судорожно сглотнул, но промолчал.
Поглаживая часы, Гарниш продолжал:
— Вы бы вспоминали об этом событии с радостью или с сожалением, в зависимости от того, как оно изменило вашу судьбу. Мы с вами, Макаби, пережили три таких события в один и тот же день. Все эти события были очень разными, но они одинаково влияли на наши судьбы. Они означали счастье для меня и несчастье для вас.
Гарниш положил часы на стол. Макаби с трудом поборол внезапное желание отодвинуться от них подальше. Его охватил приступ тошноты, слова Гарниша доносились до него, словно сквозь туман.
— … говоря «будущее», вы, как и остальные недалекие люди, рассчитываете на продолжение существования и на то, что ваше теперешнее положение улучшится в соответствии с вашими наивными мечтаниями. Я уже разобрался со своими жизнями в будущем и сегодня вечером намерен говорить только о прошлом.
Макаби был ошеломлен. Он почувствовал слабость. Его оглушало тиканье часов.
— О чем вы говорите? — прошептал он.
Гарниш усмехнулся.
— После конференции в Амстердаме я вложил оставшиеся средства в исследование роли энтропии в других областях науки.
Он придвинул часы к Макаби, и тот с большим усилием убрал от них руку. Посмеиваясь, Гарниш продолжал:
— Моя работа привела меня к теории коммуникаций, согласно которой повторение сигнала ведет к возрастанию хаоса — энтропии — в сигнале.
В глазах Гарниша загорелся огонь: на месте незаметного старичка появился ученый.
— Я изобрел систему, где можно было бы создать волну электромагнитного излучения с уменьшенной энтропией. Такая волна двигалась бы назад по отношению к нашему психологическому вектору времени, потоку времени в нашем представлении. Если бы я смог изменять форму волны, то получил бы передатчик. Короче говоря, я смог бы отправить сообщение назад во времени.
Макаби попытался что-то ответить. Ему казалось, что часы тикают неестественно громко и что придется кричать, чтобы его слова были слышны, но он смог только прошептать: