Женщина снова подняла голову и посмотрела на Валентину чуть более внимательно.
— Я же сказала, что очень занята.
— Я знаю, где он живет, и могу отвести вас туда. Он «печатает» еду, одежду и многое другое…
Но женщина как будто не слышала ее. Ее взгляд снова уперся в разложенные на столе бумаги, хотя Валентине показалось, что она только притворяется, будто читает.
Таща за собой Тровера, Валентина шагнула к столу и смахнула бумаги на пол.
— Спекулировать запрещено, — сказала она резко. — Может быть, вы арестуете его хотя бы за это?
— Я арестую тебя! — рявкнула женщина и, привстав на стуле, попыталась схватить Валентину за запястье, но та была готова к такому повороту дела. Мама научила ее, как действовать в подобных случаях. Перехватив руку женщины, Валентина так ловко выкрутила ей большой палец, что та свалилась со стула и, задыхаясь от боли, упала на колени.
— Достаточно!.. — сказал позади нее Герой Революции, входя в комнату. В первое мгновение Валентина подумала — он стоит прямо у нее за спиной, но это ей только показалось из-за нового слухового устройства. Обернувшись, она увидела, что Герой прислонился к дверному косяку и строго глядит на нее. За прошедшие два года он сильно постарел и похудел и походил больше на зомби, чем на человека.
— Отпусти ее, — добавил Герой, показывая на женщину из городского комитета обороны.
Валентина повиновалась.
— А вы?… Разве вы не хотите задержать этого спекулянта? — спросила девушка, поворачиваясь к Герою. Ее мать безмерно уважала этого человека, и Валентина подумала, что может на него положиться.
— Я пойду с тобой, если хочешь, — ответил Герой. — Мы все проверим и тогда…
— Разве вы не возьмете охрану? — удивилась она. — Ведь он вооружен… — Валентина на секунду задумалась и добавила: — По крайней мере, я так думаю…
— Я тоже вооружен. — Герой похлопал ладонью по тяжелому пистолету в кобуре, висевшему у него на ремне. — Думаю, этого хватит.
* * *Старый Герой шагал по-стариковски медленной, но на удивление твердой походкой. Встречные солдаты отдавали ему честь, пожилые горожане улыбались и делали приветственные жесты, и Валентина почувствовала гордость от того, что ее видят с таким известным человеком. Обычно ее мало кто замечал — для окружающих она была лишь еще одним худым, изможденным лицом среди множества таких же лиц, но рядом со старым Героем она тоже чувствовала себе героиней. И Валентина была героиней. Кто, как не она, может покончить с долгой, мучительной осадой и освободить Город?…
По дороге старый Герой разговаривал с ней скрипучим старческим голосом. Он хорошо помнил ее мать и отца. Во время Революции он был маминым командиром. Герой рассказал Валентине, какой храброй была ее мама, и, слушая его, она чувствовала, как ее сердце начинает биться чаще. Валентина тоже была героем — как этот старый человек, как мама. Она была уверена, что Волшебник поможет им выиграть войну.
Потом они подошли к дому Волшебника. Валентине показалось странным, что старый Герой сразу его узнал. Не успела она показать ему нужную дверь, как он уже поднялся на крыльцо и трижды постучал в нее рукояткой пистолета.
Через секунду дверь отворилась. На пороге стояла Ана. Она была одета в невообразимые лохмотья и по-прежнему держала в руках трость, но хромала гораздо сильнее, чем два дня тому назад.
— Здравствуйте, товарищ, — сказала она, и Валентина заметила, что Ана избавилась от своего странного акцента.
Старый Герой кивнул ей.
— Товарищ Ана… — сказал он, и Валентина удивилась, откуда он знает имя этой женщины.
— Здравствуйте, товарищ Герой… — На крыльцо вышел и Волшебник. Он тоже был одет в какое-то ветхое тряпье, которое никак не вязалось с его упитанным лицом и хитрым блеском в глазах. Его взгляд метнулся вдоль улицы и остановился на Валентине.
— Привет, Валя, — сказал он как ни в чем не бывало.
— Товарищ Георгий… — старый Герой обменялся с Волшебником вполне дружеским рукопожатием. — Эта девочка сообщила, что ты прячешь у себя контрабанду. Извини, но я должен обыскать твой дом.
— Ах, Валентина, Валентина… — Волшебник покачал головой и фальшиво улыбнулся. — Еда, которую ты украла, никакая не контрабанда. Это… из моих личных запасов. — Повернувшись к Герою, он добавил: — Да, она украла у меня кое-что из еды, но я ее не обвиняю. Конечно, бедняжка была голодна. Будь я ребенком, то на ее месте поступил бы так же.
Валентина с такой силой сжала руку Тровера, что тот захныкал, но промолчала. Она не доверяла себе, не доверяла своему языку, боясь, что может сказать что-то не то и все испортить.