После похорон Валентина с братом поехали в бывший штаб бригад гражданской самообороны. В Городе царила совсем другая атмосфера: солдаты пили шампанское, смеялись и ели шоколад. Мужчины обнимали их, а женщины целовали. Даже суровая женщина из городского комитета обороны смеялась и плакала вместе со всеми.
Потом в штаб приехал генерал. Увидев Тровера и Валентину, он подозвал их и повел в подвал, где находились тюремные камеры. Там он протянул Валентине ключи и махнул рукой в дальний конец коридора.
— Можешь их выпустить. Скажи им, что они свободны и могут идти на все четыре стороны. Но мой им совет — уехать куда-нибудь подальше…
Ана и Волшебник сидели вместе в крошечной камере, прочие «документалисты» занимали две камеры по соседству. Валентина отомкнула замки и распахнула тяжелые металлические двери.
— Все кончилось, — объявила она. — Победа! Генерал сказал, чтобы вы убирались куда-нибудь подальше — с глаз долой.
Ана обнимала ее так долго, что Валентине показалось — она никогда ее не отпустит.
Потом «документалисты» ушли, и Валентина никогда больше их не встречала.
* * *Через десять лет после окончания осады Валентину наградили медалью.
Церемония была довольно скромной. В Городе почти закончился запас специальных медалей и знаков отличия, которые вручались защитникам, а дети и подростки стояли в списках последними. На церемонии Валентина встретилась с Тровером, которого с некоторых пор видела крайне редко: все его время поглощала учеба. Тровер готовился стать дипломатом, однако характер у него по-прежнему был ужасным, и Валентина не переставала удивляться, как его до сих пор не выгнали.
На церемонию Валентина пришла пешком и оказалась практически единственной, кто избрал столь примитивный способ передвижения. Все остальные прилетели в летомобилях или приехали в машинах на невидимых антигравитационных подушках. В тот день медали должны были получить больше тысячи человек, и Валентине с Тровером пришлось встать в длинную очередь — в самый конец, поскольку медали вручались в алфавитном порядке, а их фамилия начиналась на «X».
— Тебе должны были дать не медаль, а орден!.. — горячился Тровер, сжимая кулаки. — И по справедливости ты должна была бы получить его первой! В конце концов, кто выиграл войну? Ты! И он отлично это знает!
Генерал, стоя на сцене, как раз поджимал руку одному из награжденных. Очередь дошла пока только до буквы «С», так что ждать им предстояло еще долго.
— Его искусственная рука выглядит очень убедительно, — сказала Валентина. — Ну просто как живая!
Тровер только хмыкнул и пробормотал себе под нос что-то сердитое.
Когда они наконец поднялись на сцену, генерал посмотрел на них и подмигнул. Потом он вручил обоим медали и, обняв Валентину за плечи, прижал к себе. Герой-генерал выглядел еще более старым и хрупким, но объятия его были по-прежнему крепкими, а движения — быстрыми. На прощание он пожал Валентине руку, и она почувствовала, как он перекачивает ей какую-то информацию, но восприняла это без комментариев.
Потом они с Тровером вышли на улицу, и Валентина проверила, что же загрузил ей генерал. Это, разумеется, оказался аудиофайл. Она запустила его, и в ушах у нее зазвучало:
— Нашла же я Волшебника! И я заставила вас делать то, что хочу, хотя бы и под угрозой пистолета, а ведь мне всего пятнадцать! Нет, я найду людей, которые занимаются информационной войной, и…
— И что дальше?… Я допускаю, что тебе удастся убедить их отправиться на квартиру к товарищу Георгию, чтобы реквизировать его улучшенное программное обеспечение, но уверяю тебя: к тому времени, когда вы туда попадете, никакого программного обеспечения там уже не окажется.
— Но кое-какие программы есть и у меня… То есть во мне. Их дал мне Волшебник. Мое слуховое устройство вышло из строя, и один из помощников перепрограммировал его, использовав улучшенную, «зашитую» логику. Теперь я слышу даже лучше, чем раньше.
— У тебя?…
Нет, она не забыла тот давний разговор, хотя прошло уже десять лет. Миновала эпоха Возрождения; Валентина побывала за границей, училась, работала, но не было и дня, чтобы она не обращалась к нему в своих мыслях. Теперь у многих имелись слуховые устройства с запоминающим устройством. Ее собственный слуховой аппарат тоже подвергся модернизации и способен был записывать и хранить почти миллион часов аудиоинформации (включая все информационные, учебные и развлекательные звуковые файлы, которые она записывала для себя), однако Валентина никогда не пользовалась им, чтобы вспомнить слова, которые произносила в тот день. Она и так могла воспроизвести их в любой час дня и ночи, не прибегая к помощи техники.