Я с трудом подавил зевок. Одни и те же слова, одни и те же угрозы. Великий Кудесник, сколько раз я их уже слышал…
— Не будем ссориться. Возьмите лучше по льготной цене чуд-камень, он вам…
Орангутанг ударил меня по руке, и запищавший от ужаса чуд полетел под кровать.
— Наглец, неужели ты думаешь, что Наполеондор Тютик купится на такую дешевку? Если мне понадобится чудо, я не к мошенникам пойду, а обращусь с молитвой прямо туда, — и он торжественно показал куда-то вверх. На потолок, наверное.
Сейчас бросится вон, подумал я.
Он бросился вон.
Сейчас грохнет дверь.
Дверь грохнула.
Я зевнул. Как все это скучно. Везде и всегда одно и то же: оскорбленные отцы, прозревшие мужья, ослепшие жены, глупые, алчущие всего и сразу подростки.
Видите ли, этот орангутанг попросит чуда в молитве! Будто у Великого Чудесника, занятого творением новых, дивных вселенных и миров, только и дел, что эксклюзивно нарушать законы природы, ради исполнения довольно-таки паскудненьких желаньиц торговца металлоломом по фамилии Тютик.
Страх Божий ко мне вернулся на улицах городка, куда я отправился клеить афиши. Мазал клей, раскатывал и давил бумагу, а сам все время оглядывался. Неудобно себя чувствовала моя спина; провинциалы любят простые решения: жахнет из-за угла обрез, и прощай, гастроль!
Из-за напряга и лишних мыслей я у входа в гостиницу чуть было не попал под невесть откуда взявшегося циркового слона. Этого не хватало! Впрочем, в холле я сразу понял: слон — это мелкая неприятность. В кресле под фикусом сидел священник.
Святой отец вернул деньги, извинился за то, что не может предоставить мне храм в аренду, и посоветовал отказаться от распродажи чудес. Мол, влиятельные прихожане уже купили смолу и перья и готовят мне веселые проводы.
Смола, перья — что за варварская планетка! Да, слышал я, что когда-то неудачливых мошенников могли раздеть догола, вымазать смолой, обсыпать перьями и, привязав к шестам, носить по городу, стуча при этом в сковородки и улюлюкая, но ведь о такой дикости в нормальных галактиках забыли тысячу лет назад!
Пришлось опять тащиться по городу. Днем-то напасть на меня не посмеют. Наверное. А вместо церкви надо новое помещение искать.
Возле театра меня снова пытался растоптать все тот же слон.
Плохая примета.
Так и есть. В театре мне отказали в аренде зала наотрез — Тютик и здесь успел побывать. Недооценил я орангутанга.
Когда на перекрестке из-за угла на меня выскочил слон, я уже был абсолютно спокоен. Голос молчит. Слоны бегают. По переулкам крадется Тютик с дружками, держа в руках обрезы, а в зубах портативные пакеты «Смола и Перья». Пока я думал в легком головокружении, что лучше: сойти с ума сразу или выпить кружечек восемь пива, меня и осенило. Эврика! Слон — это и есть решение главной проблемы! Быстрей, быстрей на базарную площадь!
Я не ошибся: там стоял цирк-шапито, рабочие забивали последние колья. Через полчаса мы с директором уже обмывали сделку. Он получил толстую пачку гулькенов, а я — помещение на два дня, причем вечернее время оставалось за цирком.
Когда я предупредил директора насчет Тютика, тот только почесал волосатую грудь и захохотал. Житель столицы и бывший борец, он в этом захолустье никого не боялся. И то, если Тютик походил на орангутанга, то мой циркач — вылитая горилла. До наступления темноты я успел решить и проблему новых афиш. Их даже печатать не пришлось. Всех дел — купить краску и в слове «церковь» одну букву переправить и три замалевать.
Земля — Клохса по дороге на Астеропу! Только два раза!
Все ваши сокровенные мечты исполнит Тит — торговец настоящими чудесами и дипломированный маг в двенадцатом поколении!
Вход — свободный. Количество чудес ограничено!
Место распродажи — цирк.
Теперь либо я улечу с Клохсы с чемоданом гулькенов, либо меня вышвырнут из города в смоле и перьях под всеобщее улюлюканье.
Двумя кружечками пива в этот вечер я не ограничился.
Когда я появился на манеже в алом, усыпанном серебристыми звездами плаще чудесника, раздались аплодисменты. Следом выкатил Пек с лотком. Распродажа чудес началась.
Я воздел руку, и шум стал стихать.
Аншлаг. Обычная картина для гастролей в провинции. Лишь в первом ряду пустовало четыре места, и это мне активно не нравилось.
Все притихли. Можно начинать лекцию.
Когда втюхиваешь чудеса малограмотной публике, самое главное — набросать ей в мозги побольше ученых слов. Кубитовое супермоделирование, трансцендентная персональная футурология, акупунктура континуума — я сыпал терминами, и понемногу глаза клохсцев становились квадратными.
— Что есть чудо?! — внезапно возопил я (продажа чудес держится на темпе, напоре, неожиданности). — Я вам отвечу! Чудо — это не эксклюзивное нарушение законов природы в пользу частного лица, как считают многие, не покушение на основы мироздания, а совсем наоборот, чудо — это…
Четверку в длинных плащах я увидел сразу, как только они вошли, и в животе моем что-то оборвалось. Свободные места в первом ряду ждали Наполеондора Тютика и его дружков. Ну и морды. День теплый, а вся четверка в плащах до пят. Под такими можно спрятать и обрезы, и пакеты со смолой и перьями.
Голос по-прежнему молчал. Пек (трусливая электронная душа) покатил за кулисы, я еле успел сдернуть с него лоток с чудами и переставить на обычный стол. Я бы и сам рванул за компьютером, но не хотелось подставлять спину разбойной четверке.
Пришлось тянуть лекцию дальше, объяснять, что чудо есть виртуозное владение законами природы. Маг, чудесник не нарушает высших предписаний, но в полной мере их использует, а магические действия — акупунктура Вселенной в целях чуда. Сами же чуд-камни — это разумные динамические супермодели Вселенной, которые настраиваются на своего хозяина и подсказывают ему чуд-действия, в результате которых и свершается чудо.
Я сбивался и мямлил, и в цирке становилось шумно. Зритель, как собака, моментально чует трусость.
Заискрились, засверкали чуды на черном бархате — это я распахнул лоток. С лекцией надо было кончать.
— Богатство без труда, стопроцентный успех у женщин, не имея богатства, одномесячная удача в карты — все чудеса мира перед вами, вы можете купить любое! Сегодня ваш уникальный шанс… — завывал я, но перекричать публику не мог.
Перекричал ее спрыгнувший на манеж Тютик.
— Хватит! Сколько мы будем слушать эту ахинею? — он повернулся к народу. — Хотите, я в минуту докажу, что нас держат здесь за дураков? Что никакой он не маг, а обыкновенный прохвост и мошенник?
Народ взревел, а орангутанг повернулся ко мне.
— Скажи, прохвост, ты настоящий маг?
— Да. Я маг в двенадцатом поколении.
— И ты способен делать чудеса?
— Да. Я могу творить чудеса.
— Вы слышали? — Тютик воздел руки к жаждущей разоблачений публике. — Тогда ответь мне, прохвост: если ты маг, зачем тебе обирать этих людей? Молчишь? Тогда я отвечу. Будь ты настоящим магом, ты смог бы наколдовать себе любые деньги, а не пытался всучить фальшивые камешки. Ты бы жил в замке, а не охотился за кошельками простаков. И у тебя было бы лицо мудреца, а не рожа проходимца. Друзья, перед нами наглый мошенник! Давайте проводим его из города так, как мы выпроваживаем всех мошенников!
Зал взревел, а я стал пятиться к кулисам. Проклятый цирк, с манежа трудно смыться — за моей спиной уже прыгали через барьер жаждущие расправы горожане, отрезая путь к отступлению. Сейчас сорвут плащ и прочее, а там смола, перья… надо прорываться. Сбить с ног первого, увернуться от второго, оставить плащ в руках третьего…
СТОЯТЬ!
Загремел Голос у меня в голове.
Дальнейшее помню смутно, но видевшие меня в состоянии Голоса рассказывали, что в такие минуты я становлюсь на голову выше, моя плутовская физиономия превращается в апостольский лик, а речь… так способно вещать только небо.
О чем говорил? Об этом помню не больше, чем кукла на нитках помнит о своей роли. Кажется, о том, что логика чуда — это не логика торговли ржавым металлоломом. Чудесник есть поэт действия. А поэт способен десять лет зябнуть в подвале, питаясь водой и хлебом, лишь бы одарить мир дивными, волшебными строфами, которые согреют души миллионов. Истинная цель настоящего чудесника и мага — вовсе не чудо, которое он вскармливает кровью своего сердца, а человек, обретающий в чуде свою самую заветную мечту. И вот ради исполнения заветной мечты каждого…