— По крайней мере, я теперь знаю, — сказал лорд Аттертон. — Я не ошибся. Город существует.
Несколько белых бабочек, оторвавшись от полога, кружили около его лица.
Он ворочался на жесткой койке. Постель была влажной, воздух — неподвижным и горячим.
«Грех думать так, но лучше бы он согласился уйти с ними, этот несчастный.
Мерзкая тварь их нарочно дразнит! Почему мысли путаются в голове? Проклятая лихорадка, да еще духота… Совершенно нечем дышать…
Нечем дышать?»
Его подбросило на койке.
Под потолком лениво вращались белесые клубы дыма.
Он торопливо оделся и выбежал наружу. Часовня пылала, госпитальный барак — тоже. Огненные змейки ползли по бревнам, шипели и рассыпались искрами.
Остальные уже были здесь, они стояли, озираясь. Отец Игнасио сморгнул слезы: три колеблющихся в жарком мареве фигуры…
— Мэри! — крикнул он и закашлялся. — Мэри…
— Она там, — сказала тьма за его спиной.
Старик сидел на корточках под дождем, дождь блестел на его плечах, на коленях…
Госпиталь горел, словно соломенный. Но ведь дерево так пропиталось водой… Лампа? Кто-то опрокинул лампу? Вспыхнули запасы пальмового масла, которым он заправлял лампады? Спирта, которым он обрабатывал раны?
Из-под крыши вырвался сноп искр, одна из балок переломилась пополам и провалилась внутрь.
— Мэри! — он воздел кулаки в бессильном отчаянии.
Она бросилась туда, к нему. Спасти? Найти у него защиту? Умереть вместе с ним?
— Отойдите, святой отец!
Ричард Аттертон решительным движением обмакнул куртку в бочонок с дождевой водой, набросил на голову и ринулся в пламя.
Белая стройная женщина рванулась следом, он удержал ее за локоть.
Она попыталась вырваться с неожиданной силой, потом обмякла и теперь стояла рядом, шепча что-то и кусая костяшки пальцев.
— Он выберется, сударыня. — Томпсон аккуратно сворачивал тюк с пожитками, карабин у него за плечами блестел вороненым стволом.
Огненный крест вспыхнул в черном небе над часовней, потом погас.
— Вот они, Боже мой, Боже мой! — всхлипнула Элейна.
Она бежала навстречу, оступаясь и оскальзываясь в грязи.
— Ричард! Господи, я уж подумала…
— Все в порядке, дорогая. — Лорд Аттертон поддерживал молодого человека под руку. — Как вы себя чувствуете, Арчи?
— Я… не беспокойтесь. Я могу идти.
Мэри тоже стояла рядом, жадно хватая ртом воздух; рука Арчи обвивалась вокруг ее шеи. Сестра, видно, пыталась в дыму дотащить его до выхода, когда им на помощь пришел Аттертон. Никто не обратил внимания, когда она отошла и встала, прислонившись к дереву.
Отец Игнасио подошел к девушке и опустил руку ей на плечо. Ее белая косынка стала черной.
— Как ты себя чувствуешь, милая?
Она поглядела на него отсутствующим взглядом, потом всхлипнула. На лице ее лежали отсветы пламени. Когда она провела рукой по лицу, стирая пепел, он увидел, что вместе с пеплом с лица исчезли брови. Ресницы порыжели и съежились.
— Почему так? — всхлипнула она. — Почему?
— Не знаю, — он вздохнул. — Возможно, какое-то животное… Возможно, туземцы. Стрелы, обернутые горящей соломой, что-то в этом роде.
И тут же понял: она не об этом. «Она из тех, кого не любят, — подумал он. — Никто. Никогда. Что бы они ни делали, как бы ни старались… Их просто не замечают, а если и замечают, пожимают плечами и отворачиваются. Бедняжка… Этого не поправишь, это от рождения. Судьба».
— Ты молодец, — сказал он, — ты спасла ему жизнь. Отважная девушка.
Она вновь прерывисто всхлипнула.
Отец Игнасио покачал головой. «От миссии почти ничего не осталось. И все же нас не ограбили, — подумал он, — не убили: бывало и такое». Он крепче сжал плечо девушки.
— Пойдем, моя дорогая, — сказал он, — пойдем, тебе надо умыться.
— Похоже, — сказал Ричард Аттертон, — наши споры разрешились сами собой. Теперь нам ничего не остается, как двигаться вперед.
Они сидели на впопыхах настланном помосте, под наспех собранным навесом из пальмовых листьев. Здесь же громоздились скудные пожитки — все, что удалось спасти в развалинах, где грязь мешалась с пеплом.
— Вперед? — отец Игнасио покачал головой. — Нет… делайте, что хотите, но мы с Мэри возвращаемся.
Он невольно перевел взгляд на обгоревшую часовню — вернее, на то, что от нее осталось: стена, чернеющая на фоне леса.
— Помилуйте, святой отец! У вас нет ни пищи, ни снаряжения, ни оружия! У меня же есть револьвер, с которым я никогда не расстаюсь, а у Томпсона — карабин. Но это мы берем с собой. А если на вас нападет хищник? Зверь или человек? Вы хотите обречь ее, — он кивнул в сторону Мэри, — на гибель? Эту милую девушку?