Кажется, Прыткая мне что-то ответила, я не совсем уловил. Что-то насчет того, что им, мол, не надо расселяться шире. Они, мол, живут в гармонии с половиной планеты, не зарясь на большее. По-моему, чушь. Что за цивилизация без экспансии? Ясно же — сгинут такие непротивленцы. Приспособленный не тот, кто приспосабливается к обстоятельствам, а тот, кто приспосабливает к себе все, что ему надо. А не будет приспосабливать, так вымрет за милую душу, я так считаю.
И не верю, что сородичи Прыткой думают иначе. Это они мне мозги пудрят.
Но к чертям свинячьим чужих крылатых тварей — тут хватает и «своих». Не успел я, повинуясь приказу, закопать дохлятину, которая, как выяснилось, не годится в пищу даже черным осам, как почуял: что-то случилось или вот-вот должно случиться. Не вижу и не слышу ничего интересного — а нутром чую: тревога!
Где?… Кто?… Кого бить?… Да что вообще творится?…
* * *Медитация в одиночку возможна, но бессмысленна. По-настоящему медитируешь лишь тогда, когда, отрешившись от мелкой суеты, улавливаешь бесчисленные мысленные флюиды всех разумных особей Беспокойной, предающихся в данный момент медитации, и в свою очередь открываешь всем свои мысли. В такой медитации нет ничего сложного, она естественна, как дыхание.
И, разумеется, необходима. Беспокойная диктует свои законы жизни. Народ, лишенный подобия коллективного разума, не может чувствовать себя в безопасности, сколь бы совершенными ни были чутье и интеллект отдельной особи. Тоненькие ручейки сливаются в огромное море, откуда каждый может черпать по потребности. Не сходя с места, можно узнать о том, что делается в любой точке громадного северного материка.
Новости можно снимать слой за слоем. Первое — где трясется земля или скоро начнет трястись, где извергаются или скоро начнут извергаться вулканы и какого типа извержение. Это важнейшие новости, но есть и просто важные, как, например, оптимальные пути эвакуации из опасных мест во временно безопасные, пища и приплод, всевозможные необычные явления. Нет бесполезных знаний. В свое время появление на Беспокойной двуногих существ, не несущее никакой угрозы, зато уникальное, было сочтено отнюдь не важнейшей, но все-таки важной новостью.
Насосавшись молока, спал в сумке маленький. Беспокойно жужжал Рой, чуя, что скоро настанет время убивать трутней, но не мешал медитировать Чрезмерно Любопытной, Которой Не Хватает Достаточного. Растворив часть себя в общем потоке, она узнала, что в Горячем краю все спокойно, что Великий Западный разлом вновь заполнился жидкой плюющейся лавой и потому полеты над ним небезопасны, что благоприятный период для Лазурного плато продлен по меньшей мере до зимы, что на противоположном меридиане Беспокойной небывалый по силе ураган принес из-за океана целую стаю когтистых хватателей, что найден новый подвид крылатого моллюска Фу, отличающийся приемлемыми вкусовыми качествами, что в северных районах слуги начали хворать какой-то еще не вполне понятной болезнью…
Чуть позже начали приходить эмоциональные волны. Ее появление не прошло незамеченным. Она вызывала интерес. Ею больше не пренебрегали, обвиняя в странности. Многие слали мыслеформы, свидетельствующие о дружественных намерениях.
Потом обозначилась тревога. Сперва она была неясной, еле уловимой, не локализованной и не идентифицированной. Это беспокоило и вызывало стремление узнать больше. Неясную тревогу способны ощущать и животные. Даже несуразному двуногому, реликту давно минувших эпох, оказалось не чуждо это свойство, хотя, разумеется, в самой зачаточной степени. И Чрезмерно Любопытная продолжила медитацию, проникая все глубже и глубже в невидимые мыслепотоки высшей и единственной разумной расы на планете.
Вот оно что! Несовместимый! Она почувствовала его, с трудом тянущего над горами при помощи измученных слуг, из последних сил работающих крылышками. Он долетит. Он тяжел, но силен и вдобавок расчетливее всех, кого она когда-либо знала. Без уверенности в успехе он не пустился бы в полет.
Очень скоро Несовместимый опустится в долине. И тогда не избежать поединка. Один на один. Без слуг. Интеллект против интеллекта, воля против воли. До победы одного, означающей смерть другого.
Почему именно теперь? Ответ ясен: он не простил ей успеха. Когда она скиталась почти что в одиночестве, не пользуясь ничьим уважением, ей позволялось жить и даже спариваться с теми, кому она не была слишком уж противна. Униженное положение недруга — уже победа. Сейчас все иначе, и Несовместимый не стерпел, примчался издалека. Уклониться от состязания — значит обречь себя либо на полный бойкот до конца жизни, либо на бой без правил одной против всех. Поэтому никто и никогда не уклонялся… слишком явно. Но куда бежать? Да и зачем? Она понимала: Несовместимый будет преследовать ее повсюду и рано или поздно настигнет.