— Замужем? За мистером Говардом? Шутите!
— Отнюдь, — улыбнулась Кларисса. — Видишь ли, все мы, уцелевшие, так или иначе жили друг с другом. Возможных перестановок ведь не так много.
— И какой он?
— Ричард Говард? Этот никогда не моется, — сморщила носик Кларисса. — И воняет от него, как из помойки.
— Воняет? — спросил вдруг ее муж. — Кто воняет?
Пока они разговаривали, старик вошел в комнату и начал шумно рыться в кипе бумаг на секретере у них за спиной, шуршал и шаркал, лишь бы его присутствие не осталось незамеченным.
— Я все равно не понимаю, куда пошел тот белый зверь? — сказал Лемми. — И почему мне не удалось?
— Белый зверь? — раздраженно переспросил старик, поднимая голову от бумаг, чтобы обратиться к жене. — Какой еще белый зверь?
— Олень, — терпеливо объяснила она. — Альбинос, наверное.
— В самом деле? И как вышло, что мальчишка его увидел?
— Очевидно, олень пробрался в одну из дырок в ограждении.
— Ха! — хмыкнул старик. — Опять треклятая дырка, да? Совет на все смотрит сквозь пальцы. А в ограждении то и дело возникают огроменные дыры!
Недоуменно посмотрев на Клариссу, Лемми заметил, как она съежилась от презрительных слов мужа. Но не дала заткнуть себе рот.
— Да, да, — продолжала она с возмутительной небрежностью, — и если верить нашему Лемми, он добрался до самого Дот.лэнда. Лем-ми пришел сюда за ним, чтобы выяснить, откуда он взялся. Но олень ушел за периметр, а Лемми не смог последовать за ним. Лемми… — тут она попыталась подобрать слова потактичнее: — Не понимает, куда он подевался.
— Неудивительно! — проворчал старик. — Им ведь правды не говорят. Не говорят, кто они на самом деле или что происходит. Им…
— А что происходит на самом деле? — прервал его Лемми.
— Что происходит? — Теренс невесело то ли хохотнул, то ли кашлянул. — Ладно, покажу ему, если он так хочет. Могу достать камеру и продемонстрирую.
— Не уверена, что это удачная мысль, — начала было Кларисса, но возражение прозвучало вяло, а ее муж уже вернулся к вместительному секретеру и снова выдвинул ящик.
Достав видеокамеру и какие-то провода, он подсоединил их к телевизору в углу гостиной. На экране появилась часть каминной полки — размытая и сильно увеличенная. Достав стеклянную штуковину, похожую на ту, какую напяливала Кларисса, он опустил ее себе на переносицу. Потом что-то в ней поправил. Картинка уменьшилась и сфокусировалась.
Ничего примечательного в изображении не было. Просто комната, где они сидели. Но когда Теренс направил камеру в другую сторону, на экране появилось кое-что, не видимое в самой комнате — почти под потолком висела серебряная сфера размером чуть больше футбольного мяча.
— Что это? — спросил Лемми.
— Сенсор, — ответил старик, но смотрел при этом на жену. — Проклятая штуковина. Нам пришлось во всех комнатах их развесить. Положено по закону. Это часть наказания за то, что живешь внутри периметра.
— Но что это такое? И почему я вижу ее только по телику?
— Он не знает, что такое сенсор?! — прорычал Теренс. — Господи милосердный! Да чему их вообще учат?
— Они тут не виноваты, милый, — мягко сказала Кларисса.
— А вот и нет, — весело отозвался Лемми. — Я вообще в школу не хожу.
Старик попытался подавить невольный смешок, и потому получилось фырканье.
— Я ведь уже говорила, дружок, — обратилась Кларисса к Лемми. — Сенсоры — это приборы, которые отслеживают физический мир и передают информацию в консенсусное поле…
— …А оно накладывает поверх любую безвкусную дрянь, какую пожелает, — буркнул старик. — Как те… те дурацкие цветные пирожные из воздуха.
Он говорил про кексы с малым разрешением, которые Кларисса достала из буфета для Лемми. Только теперь Лемми заметил пугающее несоответствие картинки на экране и самой комнаты. На столе в комнате еще стояло блюдо с последними тремя кексами, а на экране хотя и были ясно видны стол и блюдо, но последнее было совершенно пустым.
— А почему я кексов по телику не вижу? Почему не вижу сенсора в комнате?
— Кексы — консенсусные. Сенсор — физический, — объяснил, не глядя на него, Теренс. — Сенсор способен засечь все, кроме себя самого — совсем как человеческий мозг. Он накачивает поле информацией о физическом мире, но сам в нем ни визуально, ни тактильно не отражается. Вообще никак не отражается.
— Они для нас большая помеха, Лемми, — весело сказала Кларисса. — Сущее бельмо на глазу, и мы вечно стукаемся о них головами. Но вам они не страшны: вы способны пройти прямо сквозь них. Вам они не мешают. На дороге у вас не стоят. — Она посмотрела на мужа. — Ты же не собираешься… Я хочу сказать, ты ведь не хочешь наставить на него камеру? Не хочешь показать ему самого себя?