Маша, кстати, без проблем может отдать золотое кольцо за розу. Ей приносят так много серег и колец… Только вот зачем ей цветок мог понадобиться?
— Ты розу у Распопова брала?
Маша воззрилась на меня с удивлением. Напускным или нет — не поймешь.
— У деда Андрея? Он мне ее не давал, да и вообще, трясся над ней. А что, должен был дать?
— Нет, не должен. Сама не брала? Колечко не оставляла? Случается ведь, что срочно вещь понадобится и спросить разрешения некогда.
Маша скинула теплый комбинезон, хихикнула.
— Срочно понадобилась роза? Я прежде о таком не слыхала. Разве только настроение сильно испортилось. Но тогда лучше, по-моему, кусок сахара съесть.
Да уж. По фигурке Маши видно, что она не голодает. И для поднятия настроения не розы с чужих грядок рвет, а сахар ест или еще какие-нибудь вкусняшки.
— Роза у Распопова пропала! Как думаешь, кто мог взять?
— Да Людка Борисова. Она, колдовка вредная, думает, что лучше меня дело знает. Только никаких колец она бы оставлять не стала. Сперла бы, и дело с концом. И откуда у нее золотые кольца? Все знают: шарлатанка. Ни жениха нагадать, ни мужа приворотить, ни урожай благословить…
— Маша, ты сама в свое колдовство веришь?
— Человек должен в себя верить, — усмехнулась Волкова. — Ладно, Егор, некогда мне с тобой — на обед опоздаю, ты же потом пенять будешь.
— Мне-то что! Люди плохо подумают.
— А люди пусть меньше обо мне думают. У них своих проблем выше крыши.
Застегнув молнию комбинезона, надев маску и накинув капюшон, я вышел в первую шлюзовую камеру, потом — во вторую. Двери третьей были распахнуты. Непорядок! Сейчас тепло — всего минус двадцать градусов, но это не значит, что можно оставлять двери открытыми!
Серые тучи неслись по небу. Ветер норовил сбить с ног. По скользкой дорожке топал, спешил ледовозчик. Торопился к общему обеду, хотя для ледовозчиков и добытчиков сделаны поблажки — покормят в столовой в любое время.
Работа на поверхности непредсказуема. Вышел на час, пришлось остаться на три. Добытчики, случается, и вообще не возвращаются. Самая опасная работа.
Я три года работал добытчиком, искал металл, дерево, пластик. Ходил в паре с Виктором Сомовым. Как-то разделились: он за холм пошел, я — в ложбинку, километрах в пятнадцати от убежища. С тех пор я Сомова не видел. Несколько часов бродил вокруг того холма сам, потом выходили с поисковой группой. Но так ничего и не нашли. Исчез. После этого меня перевели в службу жизнеобеспечения реактора. А теперь я стал главным техником, первым человеком в поселке.
Ледовозчик подошел. Сверкнули синие глаза из-под маски. Вадим Шмаков. Двадцать лет, еще не женат. Постоянно пропадает на леднике: колет лед, ходит с санками без устали, почти за двоих работает. На свадьбу копит, чтобы пир горой устроить? Для другого, по большому счету, зачем ему кольца? Жилье отдельное получит, одежду выдают, обедами кормят. Только на баловство кольца и нужны. Или не из-за платы он лед таскает — просто ответственный человек? Сколько раз я у него излишки льда для своей личной теплицы покупал… Никогда не торгуется, санки с горой накладывает. Хороший парень.
— Привет! На обед торопишься?
Смотрит, молчит. Глаза странные — словно не видит меня. Сани полны льда. Значит, возвращался нормально, без приключений.
— Эй! Все в порядке?
— Здравствуй, Егор! Не ожидал тебя наверху встретить.
— Надо крыши посмотреть. Ты редко над убежищем ходишь?
— Редко.
— Ну вот, погляжу, нет ли трещин. Над той верандой, что три года назад строили. Льда там мало, перепады температуры сильные.
— Пойти с тобой?
— Да ну, зачем? Иди домой, ты и так устал.
— И совсем не устал. Я горы свернуть могу!
— Нет, отдохни. И приходи на обед. Чрезвычайное происшествие у нас.
Шмаков помрачнел. Что за происшествие — не спросил. Потащил санки к бункеру. А я направился к ледовым полям над новой верандой.
Трещин во льду хватало. Но до стекла они нигде не доходили, и армированная кровля была целой.