Он часто думал о жене. По сути дела, еще немного, и ето полет в космос накрылся бы кошачьим хвостом, потому что дело явно шло к разводу. А с семейной жизнью у военного космонавта должно быть все в порядке. Великий космос помог оттянуть развод, но никакой космос не мог преодолеть того, что капитан про себя называл «нелюбовь», никогда не произнося вслух этого слова. Видимо, они оба ошиблись тем веселым летом, потому что, когда кончился отпуск и началась обыденная жизнь, эта самая «нелюбовь» выпростала свое остренькое нахальное рыльце из вороха свадебных букетов и объявила: вот она я, и попробуйте со мной что-нибудь сделать.
Впрочем, время размышлять кончилось, пора было работать.
Капитан, тихонько чертыхаясь, влез в скафандр. Инструкция запрещала находиться в боевом отсеке без скафандра. Орбиту станции он уже скорректировал по командам из ЦУПа и теперь ожидал появления спутника-мишени. Ага, вот она, слабенькая засечка на экране радара, скоро его можно будет увидеть и в оптику. Капитан сунулся в оптический прицел. В нижнем левом углу горела маленькая стрелочка целеуказателя. Капитан довернул башенку по азимуту и углу места и наконец поймал в прицел маленькую, ослепительно сверкающую точку. Мишень была еще далеко, но, переключив кратность прицела, капитан увидел знакомые очертания «Космоса», окруженные радужным ореолом интерференции. Оптика была хороша, но все-таки искажения давала.
Курсы станции и мишени понемногу сближались. Скоро можно будет стрелять, естественно, получив разрешение ЦУПа.
Капитан знал, что спутник-мишень — не просто кусок полированного алюминия, что на нем тоже имеются двигатели коррекции орбиты, а главное — телекамеры.
«Интересно, как я со стороны выгляжу, — подумал капитан. — Надо будет просмотреть запись, когда вернусь. Хотя могут и не разрешить».
И тут в поле зрения прицела снова появилась красная стрелочка целеуказателя. Уже в другом углу.
«Это еще что такое? — подумал капитан. — Неужели американцы? Вот гады!»
Предполагаемые американцы двигались пересекающимся курсом и сокращали дистанцию довольно шустро, о чем говорили быстро мелькающие цифры индикаторов угла места и азимута там же, в обзоре прицела. Неизвестный объект вел себя на орбите, как мастер спорта по фигурному катанию во время показательных выступлений, то есть как хотел, так и крутился. Не было у американцев таких аппаратов, и у нас тоже не было.
«НЛО?» — подумал капитан. Он не испугался, наоборот, стало интересно до жути.
Капитан помнил секретную директиву, предписывающую сообщать в письменном виде о необычных летающих объектах. Слухи о них кочевали с полигона на полигон, но ему самому с ними до сих пор встречаться не приходилось.
«Вот и встретились! — с каким-то бесшабашным весельем констатировал капитан. — Точнее, сейчас встретимся».
Полетное задание, однако, никто не отменял, поэтому пришельцы пришельцами, но выпускать спутник-мишень из поля зрения было нельзя, хотя отчаянно хотелось довернуть оптику в сторону чужака. Стахов ограничился тем, что уменьшил кратность, расширив таким образом поле зрения. Спутник-мишень снова превратился в точку, но теперь это была довольно жирная точка. Чужак же, словно пойдя навстречу желанию капитана, скорректировал курс и сам вплыл в поле зрения оптики, уравнял свою скорость со скоростью мишени и теперь приближался к станции.
Вот тут-то обеспокоенный голос руководителя полетов и потребовал доложить обстановку. Но доложить обстановку капитан Стахов не успел.
Чужак резво прыгнул вперед, оказавшись между мишенью и станцией. Теперь он был хорошо виден — сравнительно небольшой плосковатый объект, похожий на парящий углекислотой кусок сухого льда. Сквозь светящуюся дымку, словно сквозь фату, трудно было различить что-нибудь конкретное.
«Черт! — ни к селу, ни к городу подумал капитан. — Берегитесь, мужики, невеста едет!»
Невеста, однако, не собиралась долго скрываться под фатой. Дымка внезапно пропала, и капитан увидел самый настоящий военный космический корабль.
Любая техника военного назначения отличается словно бы нарочитой неуклюжестью в сочетании с удивительной соразмерностью. Если из боевой машины, будь то истребитель или танк, торчит какая-нибудь нелепая хреновина, будьте уверены — эта хреновина здесь не просто так, она торчит на своем месте. И конструкторы изрядно поломали головы, чтобы это место отыскать. А уж боевой аппарат от гражданского человек отличает на уровне инстинкта, даже если он построен нечеловеческими руками. Потому что сам человек по природе своей существо отнюдь не мирное и только делает вид, что считает мирными других.