— Я еще не испытываю критического кислородного голодания. Пока. Я хорошо помню все это.
Роно заговорил снова, но Нам перебил его:
— Знаешь, Роно… ты должен радоваться… я стараюсь изо всех сил. — Он не мог связать нескольких слов без дополнительной порции кислорода. — Если мне не удастся завершить свой путь… то честь первого восхождения целиком выпадет на твою долю.
Тут на другом конце передатчика раздался смех.
— Может быть, и так, но еще недавно ты утверждал, что вместе у нас больше шансов покорить эту вершину.
— Намек понял. Дело в том… что мы больше… уже не будем подниматься вместе.
— Что?
Намсинг вытащил один ледоруб и воткнул его чуть выше.
— Роно, ты прекрасный альпинист. Возможно, ты лучше меня. Хорошо бы нам совершить вместе… еще одно восхождение.
Воцарилась пауза, в течение которой Нам успел подняться на два шага.
— Намсинг, что ты несешь?
На этот раз Нам вздохнул не от усталости.
— Не знаю, что… труднее. Роно… никакого астероида не будет.
— Как ты сказал?
— Астероида не будет. Я соврал тебе. Мне пришлось…
— Зачем?
Ноги Намсинга подрагивали.
— Роно, я умираю. У меня в мозгу опухоль. В командный центр… в тот день, когда я говорил тебе об астероиде… пришло сообщение с Марса. Врач… сказал, что опухоль растет. И давит на мозг. Рано или поздно… это давление станет невыносимым. Он сказал… что жить мне остается… около тридцати дней.
— Тридцать?… Нам, как давно это было? Когда ты мне рассказывал об этом астероиде?
— Тридцать три… дня назад.
Шипы Намсинга вонзились в лед, и он поднялся еще выше.
— Намсинг, что ты, черт подери, делаешь наверху? Почему ты соврал мне?
— Я не мог ждать… пока ты получишь новый тенцинг. Я уже давно… задумал совершить это восхождение.
— Почему ты не рассказал мне ничего?
— Ты знаешь, каковы симптомы… этой опухоли? Нарушение координации движений и рефлекторной деятельности. Упадок сил и угасание умственных способностей. Разве ты позволил бы мне… подниматься в таком состоянии?
Ответа на этот вопрос не требовалось. Однако у Роно возникли новые вопросы.
— Нам, зачем же так напрягаться? К чему усугублять процесс еще и отеком легких?
— Я должен преодолеть восемь тысяч метров. Как можно скорее. Намсинг получил целых тридцать секунд передышки, пока его партнер собирался с мыслями.
— Опухоль мозга. Зона смерти. На высоте восьми тысяч метров опухоль перестанет расти?
— Вот именно. Давай помолчим сейчас… мне надо продолжить восхождение.
Шерп не услышал ответа Роно. Следующий удар ледоруба угодил в щель. Откололась ледяная плита шириной в два метра и высотой во всю отвесную стену. Она перевернулась, словно падающее дерево. Шипы Намсинга выскользнули изо льда, и он почувствовал, что падает.
Намсинг пролетел метров пять, когда крюк зацепился за один из болтов. Над шерпом нависла колонна изо льда. Обладая большей тяжестью, он падал быстрее льда, за ним неслась ледяная глыба в несколько тонн. Он отчаянно воткнул ледоруб в самую дальнюю точку слева от троса и подтянулся. Шипами одного ботинка Нам пытался зацепиться за остатки льда и удержать равновесие. Другой ногой он дотянулся до первой плиты льда и толкнул ее. Ботинок хорошо сцепился со льдом, и направление полета льдины изменилось: слабая гравитация Каллисто работала на человека.
Онемев от страха, лишившись последних сил, он смотрел, как глыба пролетает в считанных сантиметрах от его лица. Когда льдина рассыпалась под ним, будто взорвавшись, и вспыхнул грандиозный фейерверк из мелких осколков, он обессиленно повис на ремнях безопасности и следил, не оторвется ли новый кусок.
Но опасность миновала. Намсинг легко отделался. В этот раз. С большой осторожностью он опустил голову. Внизу громоздились огромные остроконечные блоки льда, почти скрытые под слоем паривших снежинок. Намсинг надеялся услышать хоть какой-то звук.
— Нам! Нам, все мониторы сошли с ума. Черт возьми, что происходит?
— Ледопад. Сильный. Со мной все в порядке. Пора взбираться выше. Время не ждет.
Двадцать семь часов спустя Намсинг достиг вершины Гунгнира и упал на колени. Горе присвоили название «Копье Одина», о котором в скандинавских сагах говорится, что оно было «столь же прочным, сколь изящным». Действительно, вершина Гунгнира не менее изящна, чем клинок, и достаточно прочна, чтобы удержать земной вес шерпа Намсинга Лопье, первого живого существа, нога которого ступила на ее поверхность. Высотомер на его тенцинге отметил 9939 метров — на километр выше, чем Джомолунгма, святыня его предков.