— ЗА РЕКЛАМУ?! — переспросила Анжела и треснула кулаком по столу. Удар был таков, что кадка с пальмой подпрыгнула, а я сложился вдвое от беззвучного хохота, чуть не слетев при этом с табурета.
— Вот дура! — бормотал я. — Неподражаемая дура! Всем дурам дура— Я вам устрою рекламу! — пообещала гневная Анжела. — Звоните, ищите деньги где угодно, чтоб через час они у меня были! Бурый— Ну? — спросил хмурый мужчина. Все это время он сидел тихо, словно не слышал всего шума, визга и воплей.
— Остаешься здесь, караулишь госпожу Кармен, или кто она теперь? Госпожа Николь? А то смоется — ищи ее по всему городу— Ясно.
— Когда ей принесут пятьсот гринов, заберешь и доставишь в офис.
— Ясно.
Я понял, что дура моя основательно влипла. А вот она этого еще не поняла.
— Но почему пятьсот? Почему пятьсот? — патетически спросила она. — Да, я допускаю, расположение звезд было неправильное, и обряд не сработалРасположение звезд было неправильное!.. Вот тут-то я и свалился с табурета. Но нам, бестелесным, падать не больно, я перевернулся на спину и от восторга заболтал в воздухе ногами, как это делают младенцы. Давно я так не радовался.
— Допустим, это двести гринов, — соизволила согласиться дура, — но я потратила время, потратила психическую энергию…
Слова, которых она нахваталась на своих курсах эксклюзивной магии, на деловую натуру совершенно не подействовали — и странно было бы, если бы подействовали.
— Пятьсот гринов! Знаешь, сколько стоит эта сволочная пальма?
— Вас никто не заставлял покупать пальму! Хватило бы гераниИ она вам пригодится в офисе— Хватит! Уже пригодилась! Фининспекцию пугать! Пятьсот баксов — иначе будет плохо! Бурый, сиди здесь, никуда эту шарлатанку не выпускай— До упора? — уточнил Бурый.
— Ну да… В общем, я тебе буду звонить. И ты тоже звони! Салон, блин! Сплошное надувательствоС тем Анжела и выскочила, а дура моя осталась наедине с Бурым.
Злость Анжелы очень даже была мне понятна. Дама возмущалась специалисткой по дурацким обрядам не только потому, что обряд сработал наоборот. Была и более весомая причина — не могла же она возмущаться собственным легковерием. Она купилась на желание магическим способом увеличить свои доходы — и если бы результат оказался не таким плачевным, она бы похвалила себя за ум. А теперь ей пришлось ругать себя за глупость, и это было для нее так же невозможно, как превратиться в птичку и вспорхнуть на ветку. Поэтому она, естественно, переключила злость с себя на Машку.
Дура некоторое время глядела на захлопнувшуюся дверь, потом перевела взгляд на Бурого.
Очевидно, в ее голове созрело чисто женское решение — разжалобить сильного мужчину. Иначе я не могу объяснить, почему ее нормальный женский голос стал вдруг по-детски плаксивым, как будто у маленькой девочки отняли рождественский пряник.
— Ну где я ей возьму эти пятьсот гринов? — не то спросила, не то прохныкала она.
— Где хотите, — безжалостно отвечал Бурый.
Дура остается дурой в любых обстоятельствах — ей вдруг показалось, что она может в чем-то убедить эту гранитную глыбу с волосатыми кулаками.
— Но это же цифра, взятая с потолка! — воскликнула она. — Допустим, двести — да, за двести я чувствую ответственность, но и двести фактически не двести, а полтораста… У меня амортизация магических предметов, костюма для совершения обряда, заговора, наконец! Заговор тоже не вечный! Им можно пользоваться определенное количество раз! А конкретно этим — не больше десяти— Пятьсот зеленых — и вы свободны, — сказал на это Бурый.
— Но где я вам их возьму?
— Вот телефон, ищите.
— Что телефон? Что телефон?! Вы что, думаете, у людей деньги просто так валяются? У всех в дело вложены! Пятьсот баксов! Да она что, сдурела? Где я ей пятьсот баксов возьму?! Ни фига себе насчитала! Вот вы серьезный мужчина, посмотрите сами — откуда взялись пятьсот долларов? Двести — да! Даже не двести, ну да ладно! А остальные — ее фантазия! Я что, налоговую инспекцию на нее натравила? Да я сплю и дрожу — как бы на меня кто не натравилБурый смотрел на свои кулаки и благоразумно молчал.
— Ну-ну… Залп мимо цели, — сказал я дуре. — А ты его соблазни попробуй! Прямо тут, на столе! На бархатной скатертиЕй и без моего совета эта мысль явно пришла в голову. Но переходить к решительным действиям она пока боялась, а зря. Я бы охотно полюбовался этой комедией. Более того, я бы проникся даже некоторым уважением к женщине, которая ради денег способна совершить умственные усилия. Но дура моя пошла иным путем — самым безнадежным. Она попыталась разжалобить этот монумент тупой силы.