— Какие еще пистолеты?
— Ну, он немного параноик. Больше, чем заметно. У него пистолет в бардачке «форда» и еще пара стволов дома, плюс девятимиллиметровый в кобуре на лодыжке, как будто он секретный агент или что-то вроде того, хотя на самом деле это далеко не так… Хоть он застрелись… Это каламбур такой — хоть застрелись, поняла? Веселенькие истории сочиняю, верно? Теперь это по большей части депрессивные рассказы, наводящие смертную тоску… Неплохо омлетик выглядит…
— Так закажи себе тоже, — сказала Фрия.
— Времени уже нет.
Она подумала, он имеет в виду время до отхода автобуса. Но взгляд собеседника омрачился, сам он снова приобрел загнанный и измученный вид, и Фрия решила, что Нил подразумевает другое. Возможно, нечто ужасное.
— Значит, ты думаешь, что всё знаешь о Мистере Пиквике, — решила она сменить тему.
— Знаю.
— Тогда расскажи мне, какие у него глаза.
— Глаз. Не глаза. Ты, наверное, собиралась нарядить его пиратом на Хэллоуин?
Фрия положила вилку.
— Угадал.
— Не угадал! Говорю тебе: я сочиняю истории о незнакомых людях, и они становятся историей, которую я сочиняю. Я этого не хочу, но ничего не могу поделать. Рассказы сбываются. Как подсознательный отклик на мою выдумку. Фабрикация бессознательной реакции, как я ее называю.
— ФБР? Так?
Он засмеялся, и загнанный взгляд пропал. Но ненадолго.
— Ты мне нравишься, — грустно вздохнул он, — и это очень плохо. Я что-то вроде банкрота по части человеколюбия.
— Я тоже. Или, может, мне лишь казалось, что я была человеколюбивой?
— Из-за чертова Роджера-уроджера?
Фрия широко раскрыла глаза.
— Да, — кивнул он, — я всё о нем знаю.
Она допила апельсиновый сок и поставила стакан:
— Вероятно, я назвала его имя во сне.
— Не-а, — покачал головой Нил.
— Только не говори, что ты насочинял что-нибудь и про меня.
— Могу даже доказать, но через пару минут это не будет иметь никакого значения.
Девушка с силой отодвинула стакан от себя, и он проехал дальше по мокрому столу. Она подняла глаза.
— Давай, докажи.
— Ты учительница старших классов средней школы в Фениксе, — сказал Нил.
— Это я тебе сама рассказала.
— Верно, — согласился Нил, — но ты ничего не говорила мне о Роджере.
Фрия замерла в ожидании, словно в этот момент решалось что-то важное, будто от дальнейших слов Нила зависела ее дальнейшая жизнь. Даже сердце забилось быстрее.
— Ты не рассказывала, что познакомилась с ним в чате, что ваши отношения начались по твоей инициативе и переросли в телефонные разговоры, а потом и личные встречи. Ты не рассказывала, что тебе казалось, будто он проникся широтой и добротой твоей души, будто влюблен в тебя по уши, и именно поэтому бросила работу и переехала в Сиэтл. Ты не рассказывала, что он оказался ленивым и сволочным пустозвоном, что он использовал тебя, ведь ему нравилось причинять боль людям, особенно близким, а этим единственным близким человеком и была ты. И ты не рассказала мне, что через некоторое время вы с Мистером Пиквиком кардинально изменили свое отношение к подлецу Роджеру. Кот был приблудный, а приютила ты его потому, что чувствовала себя страшно одинокой, несмотря на совместное проживание с якобы любящим мужчиной. И что особенно погано, тебе было еще хуже, чем дома. Ты не рассказывала мне, что этот Уроджер бросил полную бутылку пива в кота и подбил ему зад, и поэтому Мистер Пиквик сбежал из дома, спасая свою жизнь; а случилось это в тот же день, когда ты сама приняла решение уехать. И когда, спустя два дня скандалов, криков, слез и угроз, тебя ожидало такси, чтобы отвезти на автовокзал, ты так и не смогла найти Пики, хотя незадолго до того видела, как он крадется по дорожке. А Уроджер заставил тебя уехать без кота, и ты послушалась, потому что была напугана… Еще одна бродяжка одичала… Ты же мне этого не рассказывала?
— Нет, — проговорила Фрия очень тихим голосом.
— Поняла? — спросил он.
— Это какой-то трюк. — Она почувствовала себя голой, выставленной на всеобщее обозрение. — Ты меня загипнотизировал в автобусе или еще что-нибудь, и я тебе все это рассказала.
— Ага, это трюк. А я Нил, Великий и Ужасный.
— Ты меня не знаешь! — настаивала Фрия.
— Верно. Я не знаю, кто ты есть на самом деле. Но самое смешное, что ты сама тоже не знаешь, кто ты есть на самом деле. Больше не знаешь.
— Это не смешно, Нил.