Гигантский телескоп, диаметром в десяток с лишним миль. Но кто и для какой цели его соорудил?
Ли задумчиво поглядел вдаль. Зеркало не обнаруживало признаков возраста, однако, безусловно, являлось древним. Так кто же сделал его и когда? Седна двигалась по одной из самых вытянутых орбит в поясе Койпера; движение уносило карликовый мирок почти на тысячу астрономических единиц от Солнца, едва не отрывая от светила.
Возможно, планетка некогда была межзвездным скитальцем, выхваченным Солнцем из мрака миллионы лет назад. Но откуда тогда она пришла? Какое неведомое племя соорудило этот телескоп Гаргантюа и для какой цели?
Он припал лицевой пластиной скафандра к поверхности зеркала, одной рукой держась за страховочный шнур. Поверхность была идеально гладкой… идеально отражающей.
И вдруг страховочный шнур ослаб.
Поднявшись, Ли заметил, что снегокат стронулся с места и из тьмы скользит в его сторону. Он оставил свой транспорт за крохотным ледяным пригорком, однако излучаемое реактором тепло растопило преграду, и теперь машина, покачиваясь, двигалась прямо на него. Без раздумий он сделал шаг в сторону.
Ошибку он осознал моментально. Шипастые ботинки не нашли под собой никакой опоры, ибо поверхность зеркала была более скользкой, чем лед, и ноги поехали куда-то в сторону. Падая, Ли отчаянным движением выставил руку и, поскольку в условиях слабого тяготения все совершается замедленно, ухватился за ранец с инструментами. На какое-то мгновение он замер на животе на самом краю огромной зеркальной чаши, брякнув ногами по ее склону, вцепившись левой рукой в ранец и не выпуская из правой обмякший страховочный шнур.
Снегокат скользнул вперед, подпрыгнул на ледяном бугорке, беззвучно повалился на бок и сник, брызнув веером красного снега.
Шевельнувшись напоследок, аппарат застыл, как будто бы оказался в надежной гавани.
Очень медленно, стараясь не шевелиться, Ли выбрал слабину страховочного шнура и осторожно потянул за него. Снегокат остался на месте. Действуя одной рукой, Ли прикрепил шнур к карабину на поясе.
Сила тяжести на Седне минимальна, она не превосходит и двадцатой доли земного притяжения, и он сумеет вытащить себя из ямы даже одной рукой. Опасность вроде бы отступила, и Ли позволил себе расслабиться на мгновение. Левая рука, словно примерзшая к застывшему на кромке зеркала ранцу с инструментами, затекла, и он чутьчуть изменил позу.
И удерживавший его на якоре инструментарий оторвался от красного снега.
Великолепным плавным движением ранец вместе с Ли скользнул вниз по зеркалу. Судорожным рывком он попытался ухватиться за край ямы, однако в руке оказалась только горсть снега. В падении он выпустил из руки ранец, и тот заскользил вниз по склону, неторопливо вращаясь и постепенно набирая скорость.
Страховочный шнур оставался пристегнутым к поясу, другой конец его был прикреплен к снегокату. Ли понесло к центру зеркала, и когда слабины уже не хватило, шнур дернулся… чуть натянулся…
но выдержал. Там, вверху, на другом конце веревки, снегокат чуть шевельнулся, но не сошел с места, зацепившись за лед. Ли раскачивался на вытянувшемся шнуре. Он протянул руку, однако кромка зеркала оставалась за пределами досягаемости. Он дернулся, попытавшись перехватить шнур…
…и карабин лопнул.
Шнур вырвался из его рук, проскользнув сквозь пальцы, словно намасленный, и неторопливо, изящно и красиво Ли Рокросс стронулся с места, направляясь вниз по лишенной трения поверхности зеркала.
Сначала он перемещался вверх; край зеркала находился в каких-то дюймах от его рук, однако отчаянное усилие ни к чему не привело, и он плавно поплыл вниз, неторопливо, но уверенно набирая скорость.
Всё! — подумал Ли.
Скользя по поверхности зеркала, он сможет до мелочей вспомнить свою жизнь: все космические гавани, которые успел посетить, все свои грехи — те, которые уже совершил, и те, до которых просто не дошли руки. Все показалось ему пустым и бессмысленным.
На подобные мысли ушло примерно двадцать секунд, пока, съезжая головой вниз, он пытался вцепиться в поверхность бессмысленным, рефлекторным движением.
А потом Ли сдался. Повернувшись на спину, он сумел не без усилия сесть. Скольжение по гладкой поверхности чем-то напоминало свободное падение, a уж с невесомостью-то он был превосходно знаком. И потрудившись немного, он умудрился кое-как овладеть собой.
Покрутившись, он развернулся лицом к движению, попытался оценить ситуацию и успокоиться. А потом начал повторять про себя заученные наизусть, как мантры, пункты инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации.