— Конечно, устал, — признался он. — Но я не в обиде. Я понимаю!
— Трудно в Средней Азии? — спросил Дзержинский.
— Не то слово, — сказал Антон. — Они же из каменного века недавно вылезли. Хотя есть и разумные люди. Но будет нелегко. Восток любит лесть и деньги. Потребуется масса терпения и огромная работа, чтобы там что-то сдвинуть с места.
— Феодализм, — припечатал Дзержинский. — Им предстоит совершить скачок через формацию.
— Не думаю, — с сомнением сказал Антон. — Всех этих баев никто не заставит прыгать. Да и люди там иные — они еще живут в прошлом, для них близкий бай выше далекого шахиншаха. Они так и будут делиться на баев и рабов. Даже если партбилетами обзаведутся.
Дзержинский, сутулясь, подошел к окну, некоторое время разглядывал шумную суету московской улицы.
— В Лукоморске когда-нибудь бывали? — неожиданно спросил он.
— А где это? — с любопытством поинтересовался Кторов.
— Ясно. Черноморское побережье это не только Одесса. — Дзержинский сел за стол, размашисто написал на чистом листе бумаги короткую записку. — Зайдете в АХО и в финансовую часть, там вас обеспечат всем необходимым. Особо деньгами не сорите, они могут понадобиться в самый неподходящий момент.
Теперь о задании… Садитесь поближе, как всегда, записывать ничего не придется, слушайте и запоминайте. Детали уточните у Бокия, он в курсе всех дел.
— В гостинице «Метрополь» жили многие.
По распоряжению правительства в отелях класса «Метрополь» могли жить лишь ответственные работники, занимающие должности не ниже членов коллегии, и высококвалифицированные партийные работники. Но это писаное правило постоянно нарушалось, и отель был заполнен разными лицами, вообще не состоящими ни в каких учреждениях. Сильные мира сего устраивали в отель своих любовниц, друзей, приятелей. Заместитель Троцкого Склянский занимал три роскошных апартамента для трех своих семей на разных этажах.
Другие следовали его примеру, и лучшие помещения были заняты черт знает кем. Здесь шли оргии и пиры, здесь ссорились, дрались, пили и мирились, чтобы через некоторое время вновь устроить пьяный дебош. С одной стороны, в «Метрополь» невозможно было проникнуть без пропуска, так как вход охраняли красноармейцы. С другой стороны, опасному элементу не приходилось прилагать особых усилий, чтобы проникнуть в гостиницу — он здесь просто-напросто жил.
У Кторова был в гостинице номер, но это еще ничего не значило.
Иной раз на нескольких человек выделялся один номер — все равно большую часть времени люди находились в командировках. Случалось и такое, что ответственный работник, возвращаясь в номер, который он считал своим, обнаруживал на постели небритую личность, только что вернувшуюся из Сибири или еще более отдаленных мест, а то и просто освобожденную из тюрьмы предписанием ВЧК или юридического отдела Совнаркома.
К удаче Кторова, номер пустовал, и он отпер его своим ключом.
Воды, разумеется, не было, ее давали по выходным дням и не в номера, а в особую ванную комнату, куда пускали за отдельную плату.
Но Кторов оказался рад и этому. Его чемоданчик тоже не тронули, немудреные пожитки лежали на прежнем месте. Антон побрился, глядясь в маленькое зеркальце и поливая себе из графина над кадкой с фикусом.
Спать не хотелось.
У входа в ресторан курили несколько человек, уже в изрядном подпитии, а потому багроволикие и косноязычно-громкоголосые.
Один из них — невысокий русоволосый молодой человек с приятным даже в таком состоянии лицом — о чем-то спорил со своим спутником. Тот не соглашался и размахивал руками. Устав убеждать его, молодой человек снял лакированный туфель и несколько раз ударил им своего собеседника, громко повторяя:
— Как я ненавижу тебя за твою клерикальность и богоискательство!
Его собеседник поднес к носу молодого человека увесистый кулак.
— Нюхай, нюхай, сукин кот, — сказал он. — На учителя руку поднял?
— Антон! — позвали Кторова.
Он оглянулся. Окликнувший его багроволицый молодой человек в кожаной куртке с неестественно большой желтой кобурой на поясе приветливо помахал ему рукой.
— Какими судьбами?
В то же самое мгновение Кторов его узнал. Перед ним стоял Яков Блюмкин, работавший в ЧК.
— Здравствуй, Яша, — сдержанно сказал Кторов.
— А мы тут с Сережей отдыхаем, — сказал Блюмкин, беспричинно поправляя кобуру на поясе. — Слышал, наверное? Есенин Сергей, чертовски талантливый человечище. Сережа, Толя, — сказал он, обращаясь к собутыльникам. — Знакомьтесь: Антон Кторов, наш человек и недавно — оттуда, — выделил он интонацией.