Сергей Алексеев
Майкл ЧАБОН
СОЮЗ ЕВРЕЙСКИХ ПОЛИСМЕНОВ
СПб: Амфора, 2008. – 432. Пер. с англ. Ю.Балаяна. (Серия «Амфора 21»). 3000 экз.
Казалось бы, фантастический роман, триумфально завороживший заокеанских читателей и профессионалов, умудрившийся завоевать обе главные НФ-премии – «Хьюго» и «Небьюлу», уже экранизуемый в США, должен был стать сенсацией и у нас. Ан нет, тишина на фэнском горизонте, да и критики помалкивают… Может, дело в том, что книга вышла в малоизвестной серии мизерным тиражом? Или в том, что автор – «гость страны фантазии», случайно забредший из мейнстрима? А может быть, все гораздо проще: еврейская тема в русской литературе считается или поводом для анекдотов, или лейтмотивом конспирологических детективов, но никак не предметом серьезного разговора…
Сюжет романа – типичная «альтернативка», посаженная на почву нуар-детектива. Антураж – еврейские нравы и обычаи, но на совсем уж невероятном географическом пространстве. Дело в том, что в наши дни государства Израиль не существует. Евреи, спасаясь от фашизма, обрели Землю Обетованную на острове Баранова близ Аляски. Действие происходит в наши дни, когда США вознамерились вернуть подаренные территории. Главные герои – классическая медийная парочка детективов: Мейр Ландсман, холостяк, пьяница, живущий лишь работой, и его друг – порядочный семьянин… нет, не негр, а полуеврей-полуиндеец Берко Шемец. Расследуя убийство наркомана, они оказываются втянуты в паутину политических и криминальных противостояний.
Образный язык Чабона, полный метафор, аллюзивно понятных неологизмов (построенных на идише, являющемся главенствующим языком вымышленной страны), любовно и тщательно выстроенный мир, своеобразная философия, живые персонажи – этого достаточно, чтобы книга стала событием для читателя, пользующего литературу не только для повышения комфортности перемещения городским транспортом.
Дмитрий Байкалов
Галина ЩЕРБАКОВА
ЛЮДИ ОДНОЙ КРОВИ
Популярная писательница Галина Николаевна Щербакова, хорошо известная широкому читателю по многочисленным книгам, среди которых и культовая повесть «Вам и не снилось», в течение многих лет близко дружила с Ариадной Григорьевной Громовой (1916–1981) – одной из знаковых фигур советской НФ 1960-х. Предлагаем нашим читателям воспоминания об этом замечательном человеке и прозаике.
1952 год. Я еду в длинном мрачном поезде в Челябинск. Еду по месту работы мужа – а как же? Ехать вослед, во глубину сибирских руд – это свойство юных русских дев. Это их подвиг. Я этим держусь и чванюсь, хотя главное чувство – горе. Я бросила Ростовский университет – красавец, наполненный утром и полонезом Огинского на переменах. Значит, я покидаю сразу теплый, красивейший на свете город вкупе с Огинским. Можно ли найти на всем земном шаре адекватную замену столь прекрасному? Тут и думать нечего.
Так оно и случилось. Серый, некрасивый Челябинск, уродливо завернутые в платки тетки и девушки, музыка холодного ветра…
Вот с таким заплаканным от всего этого лицом я иду в пединститут. И все опять подтверждается. Нет убеленных сединами профессоров, нет преподавательницы античности – молодой красавицы-филологини. Она может уже ничего не говорить, на нее достаточно смотреть – и строки рождаются в воздухе:
День второй – невероятной тоски от щебечущих девчонок, раскатывающих во рту круглое и глупое свое «О». Где ты, Огинский? Где ты, Эос? Где ты, мой красавец университет?
На третий или четвертый день в аудиторию вошла хрупкая, маленькая женщина с золотыми волосами. Она преподает нам литературу первой четверти XX века. Я сижу на галерке, я по-прежнему в трансе, но золотистая голова меня уже привлекает – уж больно все серо вокруг. И я тихонько, без скрипа перебираюсь в ближние ряды. Усекаю: речь педагог ведет о русском символизме, в частности, о Брюсове. Я брала его в руки еще школьницей, и в меня не вошло ничего, кроме «каменщика в фартуке белом», который строит тюрьму. Я никогда не держусь за любые собственные открытия, как за последнюю истину, я допускаю, что другие мысли могут быть интереснее моих. Золотистая голова меня интригует: она упоена Брюсовым. И его неизящные, а то и просто топорные стихи ей милы.